– А мне от вас ничего не нужно, – ответил я с вызовом. – Всё, что захочу, сам себе добуду.
Антал молчал, устремив на меня тяжёлый взгляд серых глаз. Я выдержал, смело глядя в ответ. Губы отца тронула лёгкая усмешка.
– Похвально.
Он поднялся из кресла с тяжёлой медлительностью, казавшейся мне тогда величественной, и, подойдя к шкафу, отомкнул нижний ящик. Из него Антал извлёк и подал мне богато декорированный клинок, который я порывисто принял. Рукоятка идеально легла в ладонь, словно была специально вырезана для неё. Я откинул голову, с удовольствием разглядывая нож в вытянутой руке.
– Отец, – позвал я, сам себе усмехаясь, – зачем вы заплатили жиду? Эта шваль и медяка не стоила.
Антал задумчиво пригладил густую бороду. Тогда он сказал:
– Осторожность, сын, превыше гордости. Когда-нибудь ты поймёшь это.
Из раздумий меня вырвал резкий запах полыни и пота, ударивший в ноздри. Видно, Камие надоело лежать одному, и он подполз ко мне.
– Уйди. От тебя несёт как от падали, – отчеканил я, быстро убирая нож.
Камия улёгся на бок, подперев голову левой рукой.
– Это потому, что мой отец был мулло[14]. Видишь? – весело спросил он, поднимая грязными пальцами верхнюю губу, чтоб продемонстрировать удлинённый клык.
– Врёшь ты всё, – ответил я равнодушно. – Все знают, что сыновья мулло не отбрасывают тени.
Думал, Камия станет настаивать на своём, а он только поднял чёрную бровь да протянул насмешливо:
– Ну-ну, и как у тебя от ума голова не лопается?
Потом повернулся к остальным и крикнул, ударив рукой по траве:
– Хватит бока отлёживать! Пойдём в Прокопскую долину!
Я приподнялся на локтях.
– К каменоломням? Зачем?
– Хочу посмотреть на огромную пещеру, о которой все говорят.
– Это святое место. С каких пор цыган интересует паломничество?
Камия посмотрел на меня со смесью раздражения и издёвки.
– У кого-то есть идеи получше?
Я снова упал на траву, отвернувшись.
Раззадоренные мальчишки начали вставать, вереницей потянувшись за Камиёй к подножию одного из холмов.
– Ну что, Каин? Ты идёшь? – позвал меня один из них.
– Иду, – отозвался я, выплёвывая соломинку, которую только что с остервенением грыз.
Решили пойти в обход Праги, через бесчисленные поля, околки и предместья. У берега великой Влтавы Чаёри остановилась сорвать незабудки и лютики, но вскоре догнала нас песней в пути. Потом дорога стала круче, начали подниматься холмы Дивчи Грады, и примерно через двадцать вёрст показался желанный горный кряж.