На мраморном полу расположили столы и удобные кресла для дворянских семей, а позади них несколько скамей попроще для приглашённых из города глав гильдий и менее знатных родственников. Гости расселись сильно заранее, почти час назад, но до церемонии столы традиционно были пусты. Стены зала, как и мебель, в честь события задрапировали в цветах двух стран: багрянец слева – Аркен-Хар, небесный справа – Аландрия.
Под потолком висели поистине впечатляющие люстры на сотни свечей. В окна, сквозь редкое даже для столиц прозрачное стекло, светили две полные луны, большая белая и поменьше голубая. Столь значимая свадьба не могла проходить иначе как в двойное полнолуние – день, когда границы между мирами становились тоньше, магия сильнее, и боги приближались к людям, так что могли в полной мере свидетельствовать происходящему.
Грациозная невеста в сопровождении священнослужителей и торжественной музыки дошла до постамента. Принц, облачённый в белоснежный атласный камзол, подал ей руку, чтобы помочь преодолеть ступеньку. Черноволосая красавица подняла на Патриса взгляд, её щёки тут же зарделись, ресницы задрожали, подкрашенные кармином губы тронула несмелая улыбка. Менфис стоял сбоку от постамента и гостей, но зрение его точно не могло подвести: Элеонора отвечала принцу взаимностью. Надежда на то, что этот брак принесёт и пользу обеим странам, и счастье ученику, была крепкой.
Молодые встали друг напротив друга, то заглядывая в глаза, то смущаясь и отводя взгляд. Жрец сделал шаг к ним, и музыка, наконец, смолкла.
– С благословения богини Эрастерии, покровительницы семейных уз, под священных взором двух лун и семерых первородных богов, что стоят у истоков нашего мира, призываю вас стать свидетелями заключения союза двух людей…
Жрец затянул традиционную молитву, во время которой молодым следовало подумать ещё раз, не зря ли стоят они на этом месте. Давно никто уже искренне не молился семерым первородным богам. Храмы их разрушились задолго до Баракорского вторжения, перевернувшего жизнь Аркен-Хара вверх дном, и даже некоторые имена богов забылись. Вот и Менфис не слушал монотонный голос служителя богини любви.
Его вдруг кольнула тревога: едва заметно, но атмосфера в зале изменилась. Менфис, привыкший верить интуиции, насторожился и оглядел зал.