Тревожный звон колокола накрыл улицы, позади волшебника прозвучал рог герольда, и город встал. Менфиса обдало холодом, и он, замешкавшись, оглянулся. Музыка, уже едва слышная, совсем смолкла. Малочисленные прохожие оборачивались в сторону дворца, и в полумраке среди домов волшебник слышал их недоумённые реплики:
– Траур?
– Что случилось?
– Сегодня же свадьба, кто умер?
Значит ли этот звон, что Элеонору не спасли? Или Патрис, его добрый Патрис, который никак не мог замыслить подобное преступление, погиб от рук стражи? Нет, нельзя отвлекаться и возвращаться, преступника нужно поймать, снять все возможные обвинения с Аландрии!
Менфис пришпорил коня и галопом вылетел за Восточные врата. В свете двух полных лун он увидел на дороге одинокую фигуру удалявшегося всадника.
Магия баракорских шаманов отличалась от той, которой владели люди в Аркен-Харе, Аландрии и иных соседних государствах. Если людям способность управлять стихиями и иными элементами в стародавние времена даровали драконы, то степные кочевники взрастили способности на поклонении духам природы, а уже после приняли силу от демонов, существ из иного мира. Баракорцы приносили в жертвы животных и курили дурманящие травы, чтобы развить шаманский дар, – одним словом, дикари. Однако оставалось загадкой, как же баракорец смог побывать во дворце и выбраться оттуда, так мастерски скрываясь.
Менфис потерял цель из виду через час: всадник будто растаял в воздухе, когда на светила набежало облако. Ещё через пару часов шаманский дух стал заметно слабее. Скорее всего, преступник сильно оторвался от преследователя. Но хоть и сложно уловимый, след его магии всё ещё мог прочитать достаточно могущественный волшебник, коим Менфис привык себя считать. Он сумел уловить смену направления и вслед за предполагаемым убийцей свернул на север. К тому времени Менфис вынужден был замедлиться, потому что очень устал. Благородный уроженец пустынь, аландриец привык ездить в повозке для знати или на худой конец скакать на верблюде, а необходимость держаться в седле при лошадином галопе сильно утомила старика. Но пока оставался хоть малейший шанс поймать баракорца, он не мог повернуть назад.
К рассвету выдохся и конь. Чтение магического следа тоже требовало концентрации, поэтому Менфиса начало клонить в сон. Пятая точка и бёдра ныли, спина и руки одеревенели, глаза щипало с недосыпа от первых лучей солнца. Но нужно было продолжать идти если не галопом, то хотя бы рысью, чтобы оставался шанс нагнать шамана. Ведь должны у преступника когда-то кончиться магические силы? Однако лучше бы не кончались, пока что использование колдовства шаманом работало на руку Менфису: он всё ещё мог идти по следу. Чтобы поддержать силы в себе и животном, маг наложил Исцеляющее прикосновение на них обоих, от усталости заклятие тоже помогало, хоть и ненадолго.