Мало-помалу господин Додье стал давать мне более серьезные поручения, и я постепенно знакомился со всеми отвратительными и печальными сторонами большого города. Во время ночных обходов мне случалось проникать в те заведения, с которыми я основательно познакомился потом, в бытность мою начальником сыскной полиции.
Квартал Аль изобилует акушерками более чем какой-либо другой. Чтобы в этом убедиться, достаточно пройтись по улицам Монмартр или Сент-Оноре. Мне было поручено ходить по родильным приютам и собирать заявления матерей, оставляющих своих детей на попечение общественной благотворительности. При этом случалось быть свидетелем таких душераздирающих сцен, что я сам, составляя эти протоколы безысходной нужды, должен был отворачиваться, чтобы скрыть волнение. Большинство девушек-матерей в последнюю минуту расставания с ребенком не проявляли ни негодования, ни протестов, чего, казалось бы, так естественно было ожидать. Те, которые не имели возможности прокормить своего ребенка, заранее вооружались твердой решимостью отдать его в воспитательный дом и после родов старались его не видеть и даже затыкали уши, чтобы не слышать его первого писка. Наоборот, те, которые после родов хоть раз брали на руки маленькое существо, уже не имели больше силы воли расстаться с ним. Меня всегда поражала какая-то особенная психологическая черта материнской любви, пробуждающейся в женщине от прикосновения к существу, которое есть плоть от ее плоти, кровь от ее крови.
Но что более всего волновало меня, так это рассказы всех этих женщин. Из этих рассказов я узнавал возмутительнейшие драмы нужды, порока, иногда даже преступлений. Мало-помалу я проникал за кулисы феерического города, где иностранец не видит ничего, кроме блеска и великолепия, но где под роскошью и шумным весельем скрывается столько горя и страданий!
Постепенно я начал привязываться к своему новому занятию. На службу полиции я поступил случайно, когда нужда в средствах к существованию заставила меня ухватиться за первый попавшийся заработок, но теперь я искренно заинтересовался и увлекся своим делом. Каждая житейская драма интересовала меня так же, как в былое время чтение романов, а преследование злодеев казалось мне более увлекательным и захватывающим, чем охота на диких зверей в Южной Америке. Я начинал понимать философское величие роли полицейского, если он честный человек.