И хоть бы кто-нибудь вмешался. Площадь была полна народа, но они только наблюдали за происходящим с нескрываемым любопытством. Некоторые и вовсе не смотрели в их сторону, будто подобное было для них уже привычным.
Вильям не мог точно сказать, что разозлило больше: равнодушие прохожих или наглость грабящих средь бела дня. Он стиснул зубы, процедил, все еще пытаясь казаться дружелюбным:
– Разве я что-то тебе должен?
– Богатеньким положено делиться. А ты точно из богатеньких. Нас не проведешь, мы таких за квартал учуем, хоть в тряпье обрядись.
В следующий момент Вильям увернулся от летящего в лицо кулака. Вернее, почти увернулся. Нос противно хрустнул, в глазах заплясали искры. Но гораздо хуже было ощущение, как что-то острое уперлось в бок. Проверять, что именно, Вильям не стал.
– Ладно, ладно, ваша взяла, – прогнусавил он. Опустил руку в карман, отломил кусок от батона, раскрошив его в ладони.
«Сделай то, чего от тебя не ожидают»…
Подброшенные вверх крошки заставили парней отшатнуться, но часть все же попала на их куртки. Следом раздался шелест крыльев. Курлыканье, и вовсе не двух голубей. Все птицы в округе, казалось, слетелись на неожиданную подачку. Тот, кто был ближе всего к Вильяму, отмахнулся, потом вдруг с ужасом уставился куда-то ему за спину, отшатнулся.
Вильям не стал терять времени. Рванул, что есть силы, прочь. К колокольне собора, которая возвышалась над домами как спасительный маяк. Колокола звенели, зовя к себе. Позади послышался вскрик, звуки борьбы, но он не стал обращать на это внимание.
Лишь оказавшись за спасительной дверью собора, позволил себе расслабиться. В прохладном полумраке без сил опустился на скамейку около входа.
Внутри оказалось совсем пусто. Только пара человек что-то оживленно обсуждали с местным служкой шепотом у дальней стены. Может, расположившуюся в углу мраморную статую протянувшего к небу руки человека, оплетенного лозой? Служка как раз протирал ее длинной широкой кистью. Или их больше интересовали цветные витражи? Проходящий через них свет падал лишь на маленький участок пола, но даже это зрелище выглядело завораживающе.
В прошлый раз все было иначе. Просторнее и наряднее. Или просто он сам был тогда намного меньше?
Толпа шумного, ликующего народа. Цветные солнечные лучи заливали весь собор и почти ослепляли. Тогда Вильям был настолько ошарашен происходящим, что не замечал ничего вокруг. Только с трудом различимый сквозь людской гомон голос распорядителя церемоний, с серьезным видом вещающий что-то про королевский долг и защиту народа. Повязавший ему золоченую ленту вокруг головы. Дань древней традиции и молчаливая клятва.