Но мне не хочется возвращаться домой к моей доброй маме. Знаете, бывает же иногда такое, что ты подходишь к зеркалу и видишь, сколько злости в тебе скопилось, и просто неловко даже находиться рядом с теми, кто добр, несмотря ни на что. Мне хочется сбежать волком куда-нибудь и не приходить больше в этот город. И я разбегаюсь.
Скрип деревьев, крики детей на площадке, возгласы дерущихся за каштаны ворон. Все смешивается и кашей выливается на меня. Я вздрагиваю от какого-то склизкого омерзения. Я так ненавижу это ощущение. Ощущение пустоты, тоски и возбуждения. Я называю его «серостью». Эта дрянь, видимо, течет в моей крови. Я страдаю ей с детства. И всегда, испытывая эти непонятные чувства, думала лишь о том, какая же я убогая и мерзкая. Слишком грязная для этого мира. Слишком некрасивая для него.
Грязь от луж забрызгала колготки и подол пальто. Я останавливаюсь отдышаться и прислоняюсь к фонарному столбу. Он трещит, словно цикада.
– Тебе плохо?
Я оборачиваюсь и замираю. Лука стоит рядом. Лицо его обеспокоено.
– Нет, все хорошо, – отворачиваюсь я.
– Славно. У кого-то же все должно быть хорошо.
Но он почему-то не уходит. Всматривается куда-то в небо. Такое же серое, как его глаза.
– Проводить тебя? Уже ведь темно.
– Если несложно, – тихо отвечаю я.
Как он вообще здесь оказался…
– У тебя есть аллергия на собак?
– Нет. А с чего ты спрашиваешь?
– Тут есть щенок, никто его не забирает. – Он достает из кармана пачку. – Я его подкармливаю, а взять не могу из-за аллергии.
– Я спрошу у мамы. Думаю, она разрешит. Места хватит, наверное.
– Было бы здорово. А ты ведь тоже из музыкалки? Лицо знакомое.
– Жертв музыкалки всегда можно узнать, – посмеиваюсь я.
Он улыбается. Мы сворачиваем во двор. У одного из подъездов Лука тормозит и показывает на небольшую будку. Там посапывает черный щенок.
– Это Бутч.
Красивый. Видимо, красивые люди повсюду находят красоту. Я достаю телефон и звоню маме:
– Мам, привет. Скоро буду, да. А, ты звонила? Прости-прости. Я гуляла. Слушай, тут щенок есть. Бездомный. Мы можем взять? Он тебе понравится, такой красавец!
Я даже не удивилась этому «конечно, доча, только аккуратнее с ним. А я пока все средства куплю, будем его отмывать от грехов улицы».
– Лавушки. Пока.
Лука смотрит на меня каким-то грустным и встревоженным взглядом. И мне становится не по себе.