Сердце ему отдали страшащиеся [= христиане] целиком.
Вот что за сила бывает [у] (слепого) следования простолюдинов!
Внутри груди любовь к нему они взрастили,
наместником ‘Исы [= Иисуса] его посчитали.
Он втайне – Даджжал[79], одноглазый, проклятый.
О Господи, откликнись на крик, Ты – лучший помощник!
Сотни тысяч силков и приманок есть, о Господи!
[А] мы как птички, жадные, обездоленные!
375 Миг за мигом мы опутаны сетью новой,
каждый [из нас], даже если мы соколом и Симургом[80] станем.
Освобождаешь Ты нас каждый миг, и вновь
к [другому] силку направляемся мы, о Незнающий нужды!
Мы в этом амбаре пшеницу складываем,
[а затем] собранную пшеницу теряем.
Не помышляем [разве] мы после рассудком,
что такая нехватка пшеницы – от ухищрения мыши?
Мышь до амбара нашего проторила ход,
и от ее искусства амбар наш пошел вразнос.
380 Сначала, о душа, зло от мыши устрани,
а уж потом в собирании пшеницы усердствуй.
Послушай [одно] из преданий от Предводителя предводителей:
«Не бывает молитва полной без присутствия (хузур)»[81].
Если нет мыши-воровки в амбаре у нас,
пшеница поступков за сорок лет где тогда?
По крохам правдивость каждого дня почему
не собирается в этом амбаре у нас?
Множество огненных звездочек из железа высыпало,
и то обожженное сердце [их] приняло и выдержало.
385 Но во мраке один вор украдкой
прикладывает палец к звездам /прикрывает пальцем звезды/.
Убивает он звезды одну за другой,
чтобы не воссиял ни один светильник с небосвода.
Хоть будет тысяча силков под ногами,
раз Ты с нами, не будет никакой печали.
Каждую ночь из силков тела души /букв.: духов/
освобождаешь Ты, стирая [памяти] скрижали.
Освобождаются души /букв.: духи/ каждую ночь из этой клети,
свободные, [нет средь них] ни судьи, ни осужденного.
390 Ночью о тюрьме не ведают заключенные,
ночью о достоянии /о государстве/ (даулат) не ведают султаны.