В горячечной путанице слов сверкнуло и повисло в воздухе благословение умирающего ученого. Для самой себя де Круа неожиданно нарушила паузу и торопливо зашептала:
– О, я мечтаю сбежать с самого детства, профессор Фонтенак! Куда угодно! Лишь бы подальше отсюда! И только моя матушка, вы и кузен – единственные люди в Вердене, которыми я всегда дорожила. Вы давали силы проживать этот ад и верить, что я могу претендовать на нечто большее, чем роль чьей-то игрушки! Как же стало возможным, что вдруг в одночасье я лишаюсь стольких близких мне людей?!
После нескольких минут кашля в узкий проем дрожащая рука протянула увесистую книгу, и Селин послушно взяла ее.
Голос профессора тоже перешел на шепот:
– Да-Гуа – то самое место, которое поможет тебе обрести свободу и проявить дипломатические таланты. Вот. Изучи внимательно это по дороге, – палец де Фонтенака тыкнул в обложку. – И обязательно найди викария Доминго по прибытии. Он сможет тебе поведать кое-что очень важное…
– Не оставляйте меня, профессор!..
Ее отчаяние, казалось, оглушило старика. Он долго стоял молча, мелко кивал и беззвучно двигал поджатыми губами.
– Ты сама понимаешь, что тебя здесь больше ничего не держит, моя дорогая Селин. Мне осталось всего несколько дней, от силы – пара недель, – де Фонтенак усмехнулся. – Подлинную свободу мы обретаем, лишь все потеряв. Я буду молиться за тебя. Да хранит тебя Всеведущий!
Морщинистая рука в проеме наложила охранный знак, и дверь закрылась, гремя внутренним засовом.
Сквозь рыдания Селин не оставляла попытки переубедить старика и все колотила в кованую дверь.
Но на ее голос и стук профессор больше не ответил.
С тяжелым сердцем де Круа распахнула книгу на месте, из которого торчала странная закладка.
Ею оказались прикрепленные к корешку деревянные четки. В тусклом свете колеблющихся свечей вдруг померещилось, что узоры на бусинах выглядят смутно знакомыми. Уж не такие точно отметины с детства непостижимым образом проступают на ее собственной спине? Казалось, что линии на четках пришли в движение, и Селин зажмурилась, чтобы прогнать наваждение.
На развороте открылась выцветшая, затертая от времени огромная карта поросшего лесами острова Да-Гуа с причудливым рельефом гор, рек и водопадов.
Улыбка Селин сквозь слезы впервые за всю жизнь отдавала робкой надеждой.