– Любезный, рейсом ошиблись?
– Я это… Там у вас отмечен как профессор де Фонтенак, – небрежно рыкнул вояка.
Витал смерил его взглядом. И преградил проход. – Армеец, если ты профессор, то я Святой Арканиус, – отчеканил капитан, глядя прямо в прорезь в шлеме – туда, где полагалось быть глазам. Рукавица в чешуе тяжелой брони лязгнула, снимая головной убор. C испещренного плохо зажившими шрамами лица на Витала уставились горящие глаза. Ничего хорошего они не выражали.
Как, впрочем, и ничего профессорского…
– Пошел вон, говорю, – спокойно повторил Витал и тут же свистнул на марс рассевшимся было поудобнее морякам-зевакам. Юнги метнулись вверх по канатам, готовя «Крылатого Марлина» к отплытию из порта.
В повисшей паузе вдруг загалдели гвардейцы сопровождения. Их уже начали обступать моряки. Действительно, самое время померяться, чья же правда сильнее: морская или сухопутная. Часовое опоздание становилось полуторачасовым, и Витал мрачно высчитывал узлы, чтобы поспеть к конечной швартовке в срок.
– Капитан Витал! Благодарю за бдительность, но не извольте беспокоиться. От лица фамилии де Сюлли приношу свои извинения: мы заведомо не успели оповестить о замене пассажира. Брут Рувар, глава охраны, Лига Доблести, в нашей свите вместо профессора де Фонтенака. Посему будьте так добры, оставьте гостя в покое и позвольте ему подняться на борт.
Ледяная учтивость в женском голосе с верхней палубы «Крылатого», заставила капитана процедить «добро пожаловать» и пропустить новоявленного пассажира.
Мордобитие стенка на стенку отменялось. Толпа зевак и гвардейцев начала редеть.
Витал сделал несколько росчерков в бумагах и взбежал по сходням. В клацании якорной цепи на подъеме уже звенела радость. Малейшее отклонение от графика капитан справедливо считал дурным знаком.
* * *
Ветер крепчал. Игривые волны ощутимо покачивали корабль.
Континент остался далеко позади, и разглядеть его даже с помощью оптики уже не представлялось возможным. Витал сложил подзорную трубу и наконец вздохнул полной грудью. Несколько дней в душном порту Вердены показались вечностью.
И казалось, что даже сами корабли эскадры: «Золотые Пески», «Фурия» и «Лентяй», так же почувствовали долгожданную свободу и лихо шли на всех парусах, отливающих розовым золотом на фоне темнеющего неба. Совсем как на полотнах лучших маринистов.