– Почему?
– Они слишком манят. Это… Это от лукавого.
Теперь Сингапур сделал удивленное лицо.
– Искусство от лукавого. Особенно вот… картины, – казалось, спрятавшись в кресле, негромко и все более волнуясь, говорила Галя.
– О как, – удивился Сингапур. Паневин согласно слушал.
– Богу не угодно такое искусство.
– С чего бы?
– Смотря на красивую картину, ты забываешь о Боге.
– Что же теперь вообще не писать картин?
– Не писать, – кивнула Галя.
– А разве эти цветы не создание Бога?
– Эти нет, эти – создание твое.
– А которые в поле?
– Те, да, а эти – нет, – повторила она уже испуганно, и все сильнее спрятавшись в кресле.
– Но если я создание Бога, то почему мои цветы от лукавого?
– Всё искусство от лукавого. Бог создал тебя, а лукавый наделил способностью обманывать людей. Даже иконы от лукавого. Потому что их можно продать. Всё, что можно продать – от лукавого.
– Но ведь и меня можно продать, – произнес Сингапур.
– Тело да. Душу нет. Душа принадлежит Богу. А тело – дьяволу.
– Значит и с картинами так же, – улыбнулся Сингапур. – Часть моей души в каждой картине.
– В них нет души. В них обман. Душа одна и она в тебе. А в картинах – обман, лукавство. Отражение твоей души, как в зеркале.
– А ты, правда, святая? – вдруг спросил Сингапур.
– Да – так сказал Бог, – настороженно, точно готовая сорваться и удрать, прошептала Галя.
– И Минкович, правда, оскопил себя?
– Нет… я не знаю. Не задавай таких вопросов, – она чуть подалась, готовая вскочить.
– Не буду, – успокоил ее Сингапур. – И, что же мне теперь – сжечь свои картины?
– Да, – ответила Галя.
– Вот и договорились… И иконы сжечь?
– Да. Сжечь.
– И тело – сжечь, ведь оно принадлежит дьяволу?
– В иконах отражение души – они бездушны. А в теле душа…
– Так тело – дьявола.
– Душа от Бога.
– Так тело… Сжечь? – уже привычно тяжело, спрашивал он, взглядом уперевшись в Галю.
– Тело дьявола, но его не создал дьявол, и цветы в поле – создал не ты, и не дьявол. А картины рисовал ты. Искусство – искусственно.
– И иконы? – не унимался Сингапур.
– Да. Всё, что создано не Богом – всё от дьявола, всё от лукавого.
– Чай – остынет, – Сингапур указал на чайник и сам, подавшись вперед, взял со стола чашку с чаем. – Что ж, – отхлебнув чаю, произнес он, – будем разрушать. Начнем с картин, закончим городом, и все, дружненько переселимся в пещеры и пустыни, будем ходить в звериных шкурах и питаться кузнечиками.