разыскать перепутье семи дорог,
чтобы выпросить мертвого сердца дар,
или князь не достанется никогда.
Все случается в точности как мечтал,
только ближе мой князь для меня не стал:
не по нраву пришлось все, что загадал.
Но просить больше некого помогать.
Вновь стою, равнодушная, перед ним,
ненавистным мне ставшим, а не родным.
Изваяла врагов из нас, все сломав,
обменяла желанное на слова,
не оставив остаться себе причин.
Князь отводит глаза свои и молчит.
Заговаривай зубы своим колдовским враньем,
только сердце, в груди стучащее, не твое,
только душу, что богу вверена, не отдам.
Она смотрит, глаза ее синие, как вода.
Не пытайся! Поддаться жалости не в чести.
Разговорами да словами не увести
мои мысли тебе, стоек я охранять свой пост.
Рассыпает плечами огненность пышных кос,
изгибается кошкой, райской ползет змеей
ко мне по полу клетки. О боже, спаси ее
душу грешную, падшую! О боже, спаси мою!
Я в ее жарком пламени тела и губ горю
и не помню себя. Нить крестовая рвется враз,
подчиняясь сиянью ведьминских синих глаз,
и кто мать мне, отец, кто мне царь был и кто мне бог,
я не помню, как пес, восседая у белых ног.
А наутро приходят люди, схватив толпой,
волокут в центр площади, где до небес огонь,
и кричит всяк: «Подохни!», и каждый в лицо плюет.
Я горю, и глаза мои синие, как ее.
Ты уже обречен, решивший меня позвать
из глубин первородных, дно черное взворошив.
Так зачем теперь страха полны твои глаза,
так зачем мед молитвы горлом льет из души?
Он отходит подальше, берег, словно черта.
Только это, увы, лишь сказка, не оберег.
Ты позвал меня, я пришла к тебе, теперь твой
отплатить черед мне душой своей, человек.
На рассвете проснешься, рядом лежит жена,
за окном только солнце в царстве, где нет войны.
И до старости будешь править, и воспевать
после смерти твоей в четыре все стороны
твою доблесть умчат потомки твоих детей,
и останется память о жизни, полной побед.
Только знай, что во веки вечные пребывать
после здесь, в глубине, со мной на холодном дне,
в доме ведьмы, о ком истории услыхав,
посмеявшись, решил просить у нее богатств.
Что стоишь теперь плачешь над черной дырой в груди,
царь богаче всех в этом мире подлунном царств?
Ай, любовь ли моя случилась или беда,
все одно: залепляет рот твой реки вода,