Если ты зла, в мире будет тебя, кто злей,
вьешь нить судьбы, в узел свяжет тебя судьба.
Морок сняла, отворила с ворот замки,
в спину ему ветром дула, лишь бы ушел.
Из-за печи мигом высыпали гурьбой
черти лукавые с сожженной ее душой,
что черной тряпкой в ладонях теперь лежит,
а она смотрит в небес ледяную синь,
дико смеется, и слышится в смехе том
страшным проклятьем, молитвой ли слезной: «Сгинь!..»
К ведьме приходит, несет дары, падает в ноги ведьме,
мне, говорит, без него не жизнь, мне без него – смерть.
Ведьма кивает, мол, сотни вас, в ноги валясь, рыдали,
всем помогла отогреть в чужой комья груди льда.
Воет, смеется, косу дерет, мол, у меня хуже:
рядом, что пес, только мне б еще ближе – вот как нужен!
Чтоб не дышал без меня: не мог. Не отводил взгляда.
Чтоб воздух в грудь его лез свинцом, если не с ним рядом.
Ведьма кивает, мол, нить спряду, не разорвать будет.
Думает: вот какова любовь, вот каковы люди!
Любят, а сделай еще нужней, важнее еще сделай,
душу и сердце приворожи, а не одно тело.
А потом слышит: «Я не о том… Ты не поняла просьбу.
Пусть без меня не живет вообще, коли решит врозь».
Оставь город себе, мой царь, но у врат поставь
самых смелых бойцов и собак, чтобы волка злее,
и надейся, что не явлюсь я, что не посмею.
Оставь замок себе, мой царь, но навесь замки
на все двери, решетки в окнах чтоб – из железа.
Свято верь, прячась там, что и мыши-то не пролезут.
Оставь ложе себе, мой царь, мягче всех перин,
приведи к нему женщину с глазами невинной лани,
утыкайся ей в бедра, не сдерживая рыданий,
но не смей позабыть и бойся, трясясь в ночи.
В лунном свете так просто призрака спутать с тенью…
Опускаюсь к тебе, незримая, на постель,
и ладони мои, белее снегов любых,
ощущаешь у сердца, и жжет тебя страшный холод.
Беру душу твою за женщину, замок, город.
Не бывает у ведьмы счастье земным, простым,
вместо жара объятий горят для нее костры,
вместо ласки и нежности – пытки да кандалы,
но сдаются под власть и вельможи, и короли,
а любой, кто посмеет сказать ей наперекор,
остается раздавленной крысой под каблуком.
Он влюбился без таинств в ночи и ее волшбы,
появился, как будто всегда прежде рядом был,
и сдавалось сердечко ведьмино день за днем,
и сгорало оно впервые иным огнем.