– Мне жаль это слышать. Правда.
– Но я никак не могу понять, почему…
– Почему что?
Сергей схватился за голову, крепко зажмурился.
– Почему Зона сначала подманила меня, а затем чуть не угробила… Приборы говорили о низкой аномальной активности, и я повелся как дурак. Ты понимаешь, что я тогда чувствовал, когда, спустя год наблюдения плотных аномальных стен, вдруг… видишь просвет?
Михаил не поленился встать и налить уж больно разнервничавшемуся Равлику воды. Тот, приняв стакан, кивнул, осушил емкость до дна в один миг, немного расплескав: руки у сталкера начало подергивать.
– Нелогичная и непонятная сволочь, – прошептал Сергей, вновь погрузив лицо в ладони.
Поняв, что сталкер имеет в виду, Лебединский вздохнул.
– Но дело ведь не в Зоне. А в тебе. В том, как ты ее видишь и понимаешь.
– Тебе-то лучше знать, – усмехнулся сталкер.
– Не огрызайся. Я к чему веду… – Медик опустился на прежнее место. – Ты ведь понимаешь, что товарищи могли и до «перестройки» отправиться в центр и не выжить? И кто тогда был бы виноват? Ты? Зона?
Равлик молчал.
– Не было бы виноватых. Как и в нашем случае нет. Равлик?
Взглянув на лекаря исподлобья, сталкер сделал вид, что кивнул, согласившись.
– Ну, так и?.. – выжидающе протянул Лебединский, повертев кистью.
– В центр не попасть, – тихо промямлил сталкер в пол.
Последние слова дались ему особенно трудно, но все же Сергей смог найти в себе силы сказать их:
– И товарищей моих уже не вернуть. Ты прав.
– Больше не будешь предпринимать попыток угробиться?
Ветеран отрицательно помотал головой.
– И вновь добрый волшебник помогает герою!..
– Все, закончили сеанс, волшебник… Одежда моя где?
Медик помог сталкеру натянуть стертые в коленях штаны и втиснуть перемотанную бинтами стопу в ботинок.
– Тебя Тигель еще хотел видеть, – бросил он уже вслед сталкеру, сдернувшему с вешалки куртку и вышедшему из лазарета.
Лицо обдало порывом теплого ветра от хлопнувшей двери.
– Нисколько не изменился за год, – пробормотал Лебединский, прежде чем вернуться к своим делам.
Равлик зажмурился от яркого света. Голова еще не отошла от лекарств, а потому гудела, как округа от стрекота насекомых. Пустой желудок отзывался режущей болью, распространяющейся волнами по всему телу. Где-то в стороне, судя по звукам, плескалась вода.
Бескрайним синим полотном протянулось над головой небо, в которое упирались стволы тополей. Между ними зеленели молодые дубки, местами проглядывали монохромные косы берез. Перед деревьями тянулась асфальтированная дорога, отделяемая от пространства возле здания голубым решетчатым забором. Вдоль него в сторону «Заставы» и направился Равлик, припадая на одну ногу.