Он впервые слышал от него нечто подобное. Оттого и самому становилось тошно. Едва успокоившееся нутро вновь взбунтовалось. Тяжело вздохнув, Борзый долгим взглядом уставился на Верещагина. Затем на Прокурора.
– Борис Андреевич, – начал он, намереваясь отпустить Матвея под свою ответственность, – пусть он…
Завершить фразу ему не удалось – именно в этот момент настойчиво завибрировал его мобильник. Номер звонившего не определился, но Похомов и так прекрасно знал, кто пытается выйти с ним на связь. Однако принимать вызов не торопился. Продемонстрировав телефон смотрящему, Дмитрий твердо произнес:
– Это мой информатор. Говорить он будет только со мной – с другими не станет. Я могу узнать имя крысы прямо сейчас. Но… что я получу взамен?
Черчесов зловеще прищурился:
– Ты совсем страх потерял, щенок? Шантажировать меня вздумал?
– Ни в коем разе! Просто пытаюсь договориться.
– А разменная монета – моя племяшка, стало быть?
– Тебе племянница. Мне – законная жена.
– Бери трубку, сученыш!
– Дай слово! Дай мне свое чертово слово!
– Хрен с тобой! Мы обсудим… мы все обсудим. А теперь… ответь ему!
Удовлетворенно кивнув, Дмитрий положил мобильник на стол, включил громкую связь и, жестом велев всем молчать, холодно рявкнул:
– Да!
– Что за хрень ты мне тут шлешь? – раздался из динамика не менее «приветливый» голос Зарутского. Голос, из-за которого лица присутствующих вытянулись от изумления. Никто не мог поверить, что ему удалось «завербовать» и заставить «говорить» самого Макара.
Тем не менее он говорил. Вернее, продолжал наезжать:
– Прекращай уже этот маскарад! Туфта голимая! Думаешь, я поверю, будто ты причинишь ей реальный вред? Своей собственной жене?
В ту же секунду Дмитрию захотелось разбить телефон к чертовой матери. Ибо… данную новость он озвучил менее часа назад. А это значило лишь одно: «Он здесь! Предатель… среди нас!»
«Твою мать! – отчаянно пульсировало в сознании. – Твою мать!»
Похомов стиснул зубы до противного скрежета. А кулаки – до хруста костяшек. Его зверски заколошматило от ярости, от лютого первобытного бешенства. Он пристально вглядывался в каждого присутствующего здесь человека, всеми фибрами души желая лишь одного – вычислить ублюдка.
Его мысли были прерваны странным звуком, раздавшимся из динамика телефона. Складывалось ощущение, будто Макар саданул кулаком не то по мебели, не то по стене. А потом вдруг взревел не своим голосом: