Но жопа у бразильянок на любителя. И у мексиканок. Однозначно, колумбийки лучше.
Сеньор Добре сидел на широком красном диване, развалившись во всю длину. Его нога, закинутая на ногу, вторила ритму музыки. Он потягивал из запотевшего бокала ром со льдом и лаймом. На столе перед ним лежала небольшая пачка денег. Каждая девушка, которая к нему приближалась, получала свои чаевые за то, что крутила своей задницей перед вальяжно развалившимся господином. Шлёпнув по её упругой попе, на коже которой отражался свет софитов, ладонью, Добре засовывал ей за резинку трусов пять долларов. Он был в алкогольном угаре. Его не волновало, как он выглядит, что он делает, даже что случится с ним и миром через пять минут. Он получал то, что, по его мнению, заслужил: выпивку, женщин, уважение.
– Иди ко мне, дай потрогаю твои булочки, киса, – обращался он к очередной красотке, которую манил запах денег, – сладкая моя, иди поцелую. Ух ты, жопа какая!
Его внешний вид, его гнилые зубы, сальные волосы и запах вчерашнего спиртного не делали его менее привлекательным. Он чувствовал себя мачо в своих самых смелых фантазиях. Он был всем, и мир принадлежал только ему. Многие считали его конченым уродом, даже он сам иногда ненавидел собственное отражение. Но не сейчас, не сейчас…
Он заказывал ром снова и снова, щедро одаривая официантов чаевыми. Они в свою очередь прибегали по первому зову и готовы были выполнить любые капризы. На сцене появилась очередная девушка, она отличалась от предыдущих более строгими формами и белой кожей. Её глаза так и манили Добре, звали его и предлагали более интимное общение. И, конечно же, он не смог сдерживать свои желания. Девушка, сойдя со сцены, приблизилась к нему и присела на диван рядом, закинув длинную красивую ногу ему на колено.
– Si quieres, puedo bailar solo para ti?[15] – прошептала она томным голосом ему на ухо.
– Да я тебя всю оближу, – сказал он в ответ и стал гладить её гладкую ногу, поднимаясь всё выше до живота и груди. – Пойдём в приватную комнату, там я покажу тебе, как я умею обращаться с такими тёлками, как ты. ¿Cómo te llamas, Querida?[16]
– Bianca,[17] – ответила девушка, поглаживая его между ног, где мягкая плоть становилась твёрже.
…Музыка и мерцающий свет сопровождают их, пока они идут в приватную комнату. Закрывается дверь, шум стриптиз-клуба смолкает, сознание погружается в атмосферу сексуального возбуждения и сладостной истомы. Девушка усаживает тебя в мягкое кресло, отступает на пару шагов. Двигается очень медленно, сливается с ритмом музыкальной гармонии и погружения в параллельный мир вседозволенности и могущества. Мерцание огней кружит твою голову, и появляются видения, руки тянутся к её груди, ласкают промежность. Губы скользят по такой нежной и сладкой коже на теле.