– Хочешь пострадать? Попробуй расти в доме, где родители хотят заставить тебя стать портным. Я даже не люблю одежду. Не стал бы вообще одеваться, если бы это не было обязательно.
– Потому что ты из пустынного царства, где всегда жуткая жара. А я с гор, там даже двух шкур бывает недостаточно, чтобы согреться.
– А ты не можешь просто… переехать куда-нибудь? – спросил Аладдин.
Гефест нахмурился.
– Там живет моя семья. Это наш дом.
– Ну, на твоем месте я бы переехал со всей семьей на Бахимское взморье.
Гефест хихикнул.
– Говоришь как мой брат.
– Мне казалось, ты говорил, что он из вас двоих главный добряк, – заметил Аладдин.
Гефест вздохнул.
– Он так хотел стать всегдашником.
– Есть разница – можно хотеть стать хорошим, а можно им быть, – ответил Аладдин. – Наверное, поэтому сюда попал ты, а не он.
– Ты лучше нас обоих, – ответил Гефест, выкладывая стрит-флеш[5]. – Ты готов пойти со мной на Снежный бал, хотя на самом деле хочешь позвать туда принцессу Киму.
Аладдин фыркнул.
– Ты хочешь пойти со мной на Снежный бал только потому, что не в своем уме.
– Ну нет, у меня мозги нормально работают.
Аладдин снова фыркнул и перетасовал колоду.
– Кима ни за что со мной не пойдет.
– Почему?
– Потому что она видит меня таким, какой я на самом деле есть. Эгоистичным гадом, – ответил Аладдин. – А ты видишь во мне человека достойного того, чтобы его знали. Человека, которым я хотел бы стать. Это большая разница.
Он посмотрел на Гефеста. Но на этот раз во взгляде Гефеста не было никакой одурманености. Словно проклятие развеялось, и они просто сидели вместе – два мальчика, которые впервые друг друга увидели по-настоящему, хотя раньше не понимали друг друга. Аладдин заерзал на месте, чувствуя себя беззащитным и уязвимым – словно рядом с ним уже не заколдованный Гефест, а настоящий, и они сидят вместе, потому что сами так решили, а не потому, что их заставила магия. И это чувство его не пугало. Оно было приятным и теплым.
– Еще разок сыграем? – спросил Аладдин.
– С удовольствием. Я готов обыгрывать тебя хоть всю ночь, – усмехнулся Гефест.
Аладдин снова раздал карты.
Кима, стоявшая за углом, улыбнулась и на цыпочках ушла обратно в комнату.
Может быть, и она неверно смотрела на вещи.
Ее глаза выбрали Гефеста, а вот ее сердце слишком рано закрылось для другого.
Она легла спать со странной улыбкой на лице…