Здесь она замолчала, напрягая память, но затем, как-то совсем неуверенно проговорила:
«Там вообще, люди были какие-то странные, нелепые и даже страшные. Но вот удалось ли мне, – здесь она быстро поправилась, – вернее, нам, спастись от этих людей, этого я совершенно не помню, хотя я не знаю, зачем, вообще, мы должны были от них спасаться. Всё так запутано, всё так необъяснимо, в общем, я ничего, так, и не рассказала вам толком. Но вы, пожалуйста, не обижайтесь, я такая глупая, сама не знаю, зачем всю эту ерунду начала вам рассказывать? Теперь вы меня точно за дурочку примете».
Чем больше вслушивался он в рассказ этой, в общем-то, малознакомой женщины, тем больше волнение охватывало его, а, затем, совершенно некстати, его начал бить озноб. Он мысленно уже всё проанализировал:
«Снились нам ОЧЕНЬ похожие сны в одну и ту же ночь. Я – подросток, который влип в какую-то непонятную историю, и которого просто необходимо спасти. Эта девушка предполагает, что она кого-то спасала или же мы с ней спасались вместе. Окружение и вокруг меня и вокруг неё довольно странное. Объяснить, что это вообще за окружение ни она, ни я, не можем. Выходит, мы или убегаем от этого самого окружения, либо окружение не даёт нам никакой возможности убежать».
И он решил рассказать этой женщине то, что он видел очень похожий сон именно в то же самое время, в которое видела свой сон и она сама. Он объяснил ей, что «тоже представлял себя (или ему казалось), бедным подростком, с которым случилось что-то из ряда вон выходящее. Затем у него было ощущение, что он погибает, или, почти, погибает. И в этот самый момент его кто-то попытался спасти, но спасли его или нет, это он уже не помнит, потому что абсолютно всё вокруг него обволок плотный туман».
Он замолчал, и они стояли и смотрели друг другу прямо в глаза, словно пытаясь разглядеть в них, знакомые до боли черты. Они не заметили, что танцы давно закончились, музыка прекратилась, все уселись за свои столики и смотрят на них, стоящих посреди пустой танцевальной площадки с некоторым недоумением, если не сказать больше.
Некоторые сотрудники стали шептаться с ехидными улыбочками на довольных сытых лицах. Другие смотрели с огромным удивлением, третьи в недоумении качали головами. На лицах некоторых можно было ясно прочитать: «И не стыдно ведь. При всём честном народе он ей объясняется в любви (о чём же наши люди ещё могут подумать?). Пользуется, что мужа среди гостей нет. А она, дурочка, уши развесила, и слушает его комплименты».