Но внезапно жизнь отняла этот дар короткой памяти. Торопясь купить хлеб и весело шлепая по мартовским лужам, она добежала до «Булочной», ближайшей к ее дому, где она всегда брала кирпичик ржаного.
Она дернула за ручку дверь и увидела, что опоздала. И уборщица закрыла на ключ, хмуро, не глядя, выпустив последнего покупателя.
Мила хотела дернуть дверь на себя, но не тут-то было. Старуха оказалась жестче. Она пошла вглубь булочной.
Мила постучала, и когда старуха оглянулась, улыбнулась ей во весь свой молодой рот и попросила: «Впустите».
Старуха сжалилась, как показалось Миле, улыбнулась понимающе и подошла к двери.
Мила уже обрадовалась, взялась за ручку, но вместо того, чтобы открыть, старуха резко бросила в улыбающееся Милино лицо, крепко сжатую грубую фигу.
«На вот тебе», – выдала она небывалый злой оскал. Повернулась задом и быстро прошаркала прочь.
Милку, как помоями облили. Она все еще стояла за стеклом, не понимая, как ей сделать шаг, первый шаг в новой ее жизни. Потому что, пока она стояла, она поняла, что дар легкой памяти покинул ее навсегда, в секунду. Улетучился вместе со старухиной фигой.
Мила тихо расплакалась, с трудом сделала шаг, а потом вдруг побежала быстро-быстро. Хотелось домой немедленно.
Только закрыв за собой дверь собственной квартиры, она села на твердый стул в прихожей, сама себе с иронией сообщила:
– Так не бывает.
И сама ответила:
– Бывает.
Умыла лицо и пошла к компьютеру.
Надо было заменить в Инстаграме свой псевдоним. И чтобы не забывать то, что случилось с ней в булочной, она заменила на «Фигаро». Корень общий, и не все поймут. Но Мила только после этого успокоилась.
Но забывать не хотела.
Пёстрая тетрадь,
24 октября 2020
«Не позвонить, с любовью», – так он объяснял долгое свое телефонное отсутствие. – «Я знаю, как ты расстраиваешься, если по глупости скажу слово не такое, как ты хочешь, ты – в слезы, в тоску и в ругань. Редко звоню, но с любовью. Не хочу тебя огорчать».
Вот такая у него была деревянная ложка.
Они расстались настолько давно, что даже ближнее окружение перестало вспоминать об этом, как будто и не было. Как и не было. Было ли?
«Все это – бабское», – как мог утешал ее сын после каждого его звонка.
Но она не утешалась. И все думала о нем и ждала звонка.
Событийность ее жизни была скудна. Рутинные события, стресс от телевизора, редкие беседы с соседями по двору. Круг общения узок и мало любим.