– Ваше Императорское Величество! – Тучков взволнован. – Государь, вам необходимо срочно отойти в более безопасное место.
– Да? – Изображаю удивление. – Никуда я не пойду, Александр Андреевич, тем более в одиночестве.
– В сопровождение будет выделено…
– Какое сопровождение, капитан? А ты с кем останешься?
Командир красногвардейцев помрачнел, но упорно стоял на своём:
– И тем не менее, Ваше Императорское Величество… Народ не простит, если…
– А не помолчать бы тебе, Александр Андреевич? Молод ещё царям-то перечить. Vox populi нашёлся! Я, между прочим, тоже народ!
– Воля ваша, государь, – отступился капитан. Только в выражении лица явственно читалась невысказанное: «Сволочь ты, а не народ!»
Да пусть думает что хочет, хоть матом ругается, всё равно отсюда не уйду. Нельзя уходить по одной простой причине: сразу за заставой, в которую упирается улица, поставлены палатки полевого госпиталя. Восемь сотен человек. И тридцать штыков охраны. И пятьдесят патронов на всех.
В строительстве баррикады участия не принимаю, просто и скромно сижу на принесённом из дома креслице и перезаряжаю злополучные пистолеты. Справятся без меня, должны же быть хоть какие-то привилегии у августейшей особы? Тем более ранен, да и по возрасту старше всех. Даже Ефимыч и тот оказался помладше на два года. Да, возраст… Плевать, всё равно когда-то придётся помирать, так почему не сегодня? И денёк намечается солнечным и тёплым. Лепота.
За спиной разговор на повышенных тонах. Оборачиваюсь. Это Фёдор Толстой пытается прогнать невесту. Лизавета Михайловна переоделась в мужское, в руках сжимает фузею, древнюю даже по нынешним временам, и не собирается никуда уходить. Ну вот, пожениться ещё не поженились, а ссорятся так, будто за плечами не одно десятилетие супружеской жизни. Может быть, им тарелки принести? Ладно, обойдутся, сейчас придут гости и перебьют не только посуду. А платить кто за всё будет? Я?
Рядом объявился прапорщик Акимов. Если опять примется уговаривать отсидеться в тылу, начну ругаться. Не пойду!
– Ваше Императорское Величество, они идут!
Кто такие «они», можно не спрашивать. И откуда знает о приближении противника, тоже.
– Что там за ловушки установил? – показываю на поднявшиеся вдалеке чёрные дымные столбы.
– Так это, – гвардеец смущённо ковыряет носком сапога мостовую, – у Ивана Петровича немного греческого огня оставалось, вот я и подумал…