Полина вдруг отвернулась от окна и увидела Ирину Львовну собственной персоной: полная, широкая спина ее была обтянута неоново-синим пиджаком, и она остервенело пыталась открыть дверь учительской, глядя в камеру, которая почему-то ее не узнавала.
– Да что ж такое! – загремела биологица. – Понаставили камер, тендер еще какой-то объявили, из Москвы к нам прислали спецов – а все туда же!
Полина незаметно сползла с подоконника, стянула наушники и уселась на ковер, наблюдая, как Карпова борется с дверью.
Ирина Львовна обернулась к Полине:
– Максимова, а ты чего тут сидишь?
Полина сказала как есть:
– Да меня отец чуть не задушил пьяный, вот я тут и сижу.
Карпова охнула и склонилась к Полине, осмотрела ее со всех сторон придирчиво и беспокойно, как врач, – вроде цела.
– Так. – Ирина покопалась в сумочке и вытащила потертый карт-ключ. Оставив в покое не узнающие ее камеры, она быстро приложила ключ к замку. Дверь радостно пискнула. – Пойдем-ка со мной.
Через полчаса, когда чай из фаянсовых кружек с желтым кантом был выпит, печенье из преподавательских запасов съедено, а в учительскую стали подтягиваться люди, Карпова тихо резюмировала:
– Полина, ты в любой момент имеешь право обратиться в ювенальный центр. Тебе могут предоставить место в интернате. Правда, придется еще и доказывать с кучей бумажек, что ты в нем нуждаешься. Тем не менее такая возможность есть.
– Да, я понимаю… – Полина усиленно изучала пол.
– Но есть и другой способ. – Биологица придвинулась к ней ближе и улыбнулась. – Перепиши-ка свое эссе про планктон. Точнее, расширь. Я, в общем, поизучала тут на досуге поглубже эту теорию – в зарубежных источниках про нее много чего есть. Можно попробовать дожать, и тогда, скорее всего, ты пройдешь отборочный на Битву.
– На Битву Школ?! – засияла Полина. – Вы серьезно? А разве так можно?
– Еще как! Твое эссе тянет на вступительную работу, а я уж договорюсь, чтобы ее засчитали вместо теста. Есть у меня в комиссии одна знакомая. А там… Кто знает! – Карпова хитро улыбнулась морщинками вокруг глаз. – Москва тут недалеко. Поступишь как победительница и уедешь.
Полина вылетела из учительской совершенно окрыленная.
«Поступишь и уедешь! Она сказала: поступишь и уедешь».
И полетели один за одним уроки, и Полина была на них болезненно прилежна, и тянула руку в ответ на любой вопрос, и терпеливо строчила по цифровой бумаге пластиковым карандашом, еле сдерживая счастливую улыбку.