Он взглянул на картонную папку, на поворотах ерзавшую по пассажирскому сиденью.
Символ *е, написанный от руки толстым черным фломастером, выделялся на фоне красной обложки.
Красная, как кровь, подумал Алексис.
Не время гонять в голове такие мысли!
Лучше сосредоточиться на дороге. До въезда на ферму осталось совсем немного, если в деревне правильно указали дорогу.
Чуть выше, на середине поворота, меж елей начинался заезд, обозначенный крохотной деревянной табличкой, поблекшей от непогоды. На ней с трудом читалось название «Ла-Монжетт».
Алексис почти приехал.
«Корса» запрыгала по гравию и углубилась в просеку посреди леса, жмущегося к склону горы, которая в итоге вывела ее к небольшой поляне, где располагалась старинная каменная ферма.
Алексис проехал вдоль служебных построек и припарковался рядом с видавшим виды джипом. Прежде чем выйти из машины, огляделся.
Полный покой. Ветви огромных хвойников замерли, не шелохнутся. Ни тени жизни.
Внезапно на капот слетела крупная галка, и Алексис вздрогнул. Раскрыв клюв, птица сделала пару шагов и повернула голову, как бы желая получше рассмотреть молодого человека черными бусинами глаз. Кажется, ее заинтриговала струйка пара, вылетевшая изо рта у жандарма. Затем галка, так же беспричинно, как появилась, снялась с капота и перелетела на высокую ветку.
Алексис сгреб красную папку и выбрался на холод.
Из трубы фермерского дома шел густой дым. По крайней мере, там кто-то есть.
Дрогнула занавеска, сдвинулась и вернулась на место, и вскоре к нему вышел человек.
Около пятидесяти, лысый, глаза зеленовато-серые, почти прозрачные. Алексис сразу узнал его.
Ришар Микелис.
Однако выглядел он гораздо выше и крупнее, чем на фотографиях. Плечи, руки – такими хоть лес валить.
– Приехали заниматься математикой? – спросил он ровным глубоким басом, словно идущим из самой земли.
– Что, простите? – спросил Алексис в замешательстве.
– Вы к моей дочери Саше? Репетитор?
Вдруг осознав, что он в штатском, Алексис замотал головой и протянул руку.
Микелис сжал ее, ладонь была мозолистая, натруженная, пальцы довольно тонкие, но рукопожатие оказалось весьма ощутимым.
– Старшина жандармерии Алексис Тиме, парижский отдел расследований. Можете уделить мне немного времени?
Микелис резко напрягся, взгляд стал пристальней. Он так впился глазами в молодого жандарма, что тому стало не по себе: будто мясник нацепил его на крюк, как тушу, и сейчас подвесит. Гипнотический взгляд. Ришар Микелис был весь как сжатая пружина.