Алексис открыл рот, чтобы задать новый вопрос, но Людивина опередила его:
– Давно он лежал тут в последний раз?
– В начале года, кажется. Восемь или девять месяцев назад. Он пробыл дней десять-пятнадцать, я не помню.
– И в каком состоянии? – спросил Алексис.
– Усталый. Вымотанный. Селима приезжал к нам пару раз в год, когда ему становилось совсем невмоготу.
– Он тогда не говорил вам о мрачных мыслях, тяге к убийству? – поинтересовалась Людивина.
– Мрачные мысли у него были все время. Что же касается тяги к убийству, то нет, он о таком не упоминал. Но его тайный мир был как дебри Амазонки – темная, непролазная чаща!
– И с тех пор вы ничего о нем не слышали?
Встреча плавно переходила в допрос. Два жандарма чередовали вопросы, не давая Галену ни минуты покоя, и доктор начал терять терпение.
– Нет, ничего, – сказал он со вздохом.
– Вы знаете, на что он жил? – спросил Алексис.
– Случайная работа, оплачиваемая черным налом, и, между нами, наверняка кражи или грабежи. У него явно не было больших потребностей, кроме как выкурить косяк, к тяжелым наркотикам он никогда не притрагивался, тут я ему верю. Насколько я знаю, ни квартиру, ни коммунальные услуги он никогда не оплачивал.
– А где жил?
– В каком-то сквоте, в Сен-Дени. Ну, по крайней мере, мне так всегда говорил.
– Вы знаете адрес?
– Он должен быть в моих записях, я могу найти, и, если вы оставите мне мейл, секретарь пришлет вам…
– Лучше прямо сейчас, – не отставал Алексис.
Психиатр пристально посмотрел на молодого жандарма.
– Мы расследуем ряд убийств, – пояснил Алексис. – Не исключено, что Жозеф Селима связан с убийцами. Каждый час на счету, пока эти ребята на свободе.
Гален глубоко вздохнул, с шумом втянув воздух через ноздри:
– Я сделаю все, что смогу. Подождите меня в вестибюле.
* * *
Простая табличка с названием городка. Никакой границы, отделяющей его от таких же по соседству. Городишко без каких-то особых отличий. Городишко, который рос, как недолюбленный ребенок в большой семье, без внимания и ласки. Какие-то детали и пласты быта сбились вместе без логики и связи, без желания или любви – этого главного связующего раствора для прочной, долговременной спайки. Старые линялые фасады, здания с облупившейся краской, полусгнившие остовы домов, а рядом – современные сверкающие башни, отсутствие эстетики, плотный строй высотных домов, а возле них пустыри, где растет лишь мусор и всякий хлам.