Павсаний покачал головой. Возможно, он все-таки прикажет провести криптию. Будь проклят Аристид! Илотов слишком много, чтобы отпускать их на свободу. Спарта выбрала свой путь – по лезвию ножа, под постоянной угрозой, вынуждавшей ее оставаться сильной. Павсаний мысленно одернул себя. Никакого приказа он уже не отдаст. Его власть закончилась в тот момент, когда он ступил на землю Спарты. Теперь решения такого рода будет принимать тот, кто его вызвал.
Дойдя до конца зала, Павсаний опустился на одно колено, уткнувшись взглядом в полированный каменный пол. Молчание затянулось. Молодой царь явно хотел показать, кому здесь принадлежит власть. Павсаний еще раз напомнил себе об осторожности. Битвы ведут не только на полях сражений.
– Встань, Павсаний, – сказал наконец Плистарх.
До восемнадцатилетия молодому царю оставался еще месяц, но на то, что он – сын Леонида, указывали могучие предплечья, густо покрытые черными волосками. Плистарх отчаянно хотел командовать спартанским войском в Платеях, но эфоры запретили ему это. Они уже потеряли своего военного царя при Фермопилах, и его сын был самым ценным ресурсом, которым располагала Спарта.
Войско возглавил Павсаний, и именно он одержал невероятную, невозможную победу, положив конец великому вторжению и разбив мечты персидских царей. Триумф, однако, не принес ему благоволения. Подняв голову, он встретился с холодным взглядом царя. В любом случае, что бы его ни ждало, оно случится быстро. Это афиняне – любители разбавить любое дело разговором. Его народ тратил слова с куда большей бережливостью.
– Ты выполнил свой долг, – сказал Плистарх.
Павсаний склонил голову в ответ. Этого было достаточно, и все же больше, чем хотел сказать молодой царь.
Двое эфоров кивнули, выражая поддержку. Но гораздо важнее было то, что трое этого не сделали. Они только наблюдали за человеком, который привел спартиатов и илотов к победе.
– Я представлю имена павших, – сказал Павсаний в наступившей тишине.
Илоты в списке, разумеется, отсутствовали. Посмертное почтение полагалось только спартанским воинам. Милостью Аполлона и Ареса их было не так уж много. Гневная гордость всколыхнулась в груди, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не дать ей выплеснуться. Он был там в тот славный день! Он удерживал своих людей в пыли и хаосе сражения, пока не наступил нужный момент, чтобы поместить их, как золотой камень, на пути персидского потока. Эфоров там не было. И сына Леонида там не было!