– Две идиотки. В следующий раз обе будете наказаны.
После этих слов Цин покинула комнату, ее служанки устремились следом. Когда мы остались с Цю одни, казалось, что в ушах стоит звон. Потрясение покинуло меня, сменившись жуткой усталостью, и я едва не сползла по стенке вниз. Наверное, сказалась нехватка воздуха. Цю подхватила меня под руку и довела до стула.
– Принцесса, вы как? – она заглянула мне в глаза. В обморок падать я не собиралась, и, убедившись в этом, Цю немного расслабилась. – Первая принцесса с ума сошла.
– Не говори такого вслух, – попросила я, потерев шею там, где еще ощущалась призрачная хватка. Мысли Цю я разделяла, но за такие слова о членах императорской семьи и казнить могут. – Не хочу с ней больше пересекаться. Кто бы мог подумать? Она такая спокойная… А ты? Совсем страх потеряла? Выступила против Первой принцессы!
– Вы моя принцесса.
Я покачала головой.
– Не делай так больше.
Несмотря на мои слова, я была уверена, что Цю прикроет и не бросит меня, если случится что-то еще. Ее преданность и поддержка придавали сил, ведь я выступала не только против общества, но и против семьи, а это гораздо тяжелее. Благословение богов, что рядом есть Цю, которая безоговорочно в меня верит.
Так и сейчас, пока я сидела в Тайном саду, она меня не оставила. Приходила несколько раз в день и делилась новостями. От Цю я узнала, что отец хочет провести новый государственный экзамен, чтобы выбрать мне жениха из самых способных господ знатных кланов провинции Хуан Лун. Еще она докладывала о каждом распоряжении императора касательно тех слуг из его кабинета. Сначала их приказали запереть в темницах и долго там держали. Потом проводили с ними беседы, какие – никто не знал. Наверное, пытали. Мне были непонятны причины, ведь они были повинны лишь в том, что услышали мои слова. Сегодня Цю, наконец, принесла новость, что всех пятерых освободили. Отец не стал их казнить. Я сначала обрадовалась, что Мяо Чжуан не так суров, но рано сделала выводы. Цю добавила, что перед тем, как отпустить, слугам вырвали языки, чтобы не сболтнули лишнего.
Речи мои, а языков лишились другие.
Меня уже тошнило от царящего беспредела и несправедливости. И от собственного бессилия. Мечтала улучшить жизнь людей целой страны, но не могу помочь даже тем, кто рядом.