Через полчаса бродить надоело. Окончательно разочаровавшись в дикой парковой природе, не желавшей открывать свои секреты и позировать на камеру, Сашка продрался через заросли кустов эрики, и очутился на краю круглой забетонированной площадки. Через щели в древнем бетонном покрытии густо проросла трава, вокруг площадки виднелись пеньки опор бывшей ограды, а за ними сплошным зеленым кольцом росли непролазные кусты, и только в одном месте виднелся узенький проход, там, где когда-то примыкала входная дорожка, и стояла будка кассира.
Полвека назад на этой площадке играла музыка и танцевали. Сейчас здесь было удивительно тихо. Где-то вдали, на центральной аллее парка, терзал свой инструмент уличный гитарист, но мелодия доносилась едва-едва, почти неслышно. Сашка осмотрелся, и слева от себя, в полутени кустарника, обнаружил чудом сохранившуюся скамейку.
Выбираться из тихого уютного уголка парка и возвращаться в пустую квартиру не было ни малейшего желания. Поэтому Сашка решил задержаться. Устроился на скамейке, запустил на смартфоне игрушку, и погрузился в прохождение очередного уровня Саги.
Солнце неторопливо опустилось за горизонт, тень от деревьев заползла на скамейку, обняла Сашкины плечи. Тени залегли у корней кустов, заполнили собой просветы между веток, залили тьмой трещины в бетоне. Площадку поглотил сумрак. Смартфон пискнул, и окутался бордовым сиянием, сигнализируя о близкой гибели заряда. Батарее оставалось минуты три-четыре. И в этот момент пришел входящий звонок. На дисплее высветилось имя «Мама».
– Сашка, ты где?
– В парке. Гуляю
– Сына, пойдешь домой, хлеба купи
– Куплю
Смартфон, истратив последний заряд батареи, погасил дисплей и отключился.
По верхушкам деревьев промчался порыв ветра. Ветер пошумел в кронах, спустился ниже, дёрнул листву кустов, заставив их размахивать ветвями. Подкрался к Сашке, закрутил пылевые смерчики возле ног, пробрался под футболку, взъерошил волосы, затем утих. В сгустившихся сумерках круглая площадка превратилась в колдовскую башню без крыши, внутри которой на бетонном полу стоял Сашка.
Кусты и деревья в полумраке обесцветились, превратились в серо-чёрные стены башни, и только далеко вверху всё ещё светилось тёмно-синее закатное небо, какое бывает только сразу после захода солнца. Последний солнечный луч блеснул на одиноком белоснежном облаке, отразился, и в центре площадки на мгновение появилось светлое пятно. Сашке почудилось, что мелькнувший свет и тени, залившие чернотой трещины, нарисовали собой на бетонном покрытии жутковатую геометрическую фигуру, от которой явственно потянуло запахом прелой листвы. Тени сгустились, небо окончательно потемнело, и на нём зажглась первая звезда. Воцарилась абсолютная тишина. Не было слышно ни звуков музыки с парковых аллей, ни сигналов автомобилей с проспекта, ни шороха листьев, ничего. Сашке почудилось, что это место вместе с ним внезапно переместилось из городского оживленного парка в дремучий лес. Чувство потерянности и одиночества было настолько сильным, что по спине пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом.