Они продолжали свой путь в молчании, один подле другого. Только сожалея о своих родных тропических лесах, обезьяна, испуганная сумерками, издавала иногда слабый крик, похожий на писк младенца; попугай стучал крыльями.
Спустя примерно час дороги незнакомец резко сказал:
– Мы пришли.
Они вошли в дом. Дорога обрамлялась большим парком, со всех сторон закрытым решетками; время от времени сияли через деревья зажженные огни коттеджа, и на море вдалеке слышались с интервалами жуткие крики пароходных гудков.
Незнакомец остановился перед решеткой, достал из кармана связку ключей и открыл дверь, которую затворил после того, как вошел Генрик Верштиг.
Матрос был взволнован, он различил понемногу в глубине сада маленькую виллу, достаточно приятного вида, но с закрытыми ставнями, не оставлявшими никакого света.
Незнакомец молчал, дом был безжизнен, и все было мрачно. Но Генрик вспомнил, что незнакомец живет один.
– Это оригинал! – подумал он, и, как голландский матрос, недостаточно богатый для того, чтобы отказаться от своей цели нажиться, почувствовал стыд за свою тревогу.
*
– Если у вас есть спички, посветите мне, – сказал незнакомец, вводя ключ в скважину, которым он закрывал дверь коттеджа.
Матрос повиновался, и они оказались внутри дома; неизвестный взял лампу, и она тотчас осветила со вкусом меблированную гостиную.
Генрик Верштиг был полностью спокоен. Он уже питал надежду, что странный компаньон купит у него большую партию товаров.
Незнакомец вышел из гостиной и вернулся с клеткой в руках.
– Сажайте сюда вашего попугая, – сказал он, – я не размещу его в жилище, пока он не будет приручен и не заговорит то, что я хочу.
После того как он закрыл клетку, где находилась птица, он попросил матроса взять лампу и пройти в соседнюю комнату, где был удобный стол для размещения товаров.
Генрик Верштиг вновь повиновался и прошел в указанную комнату. Тотчас он услышал, что дверь закрылась за ним, ключ повернулся в замочной скважине. Он стал узником.
Озадаченный, моряк поставил лампу на стол и хотел коснуться двери, чтобы нажать на нее. Но голос остановил его:
– Один шаг, и вы мертвы, матрос!
Подняв голову, Генрик увидел фонарь, который раньше он не заметил. Дуло револьвера целилось прямо в него. Ужаснувшись, он остановился.
Невозможно было сражаться. В этих обстоятельствах его нож не мог ему служить. Даже револьвер был бы бесполезен. Незнакомец размещался за стеной, рядом с фонарем, за которым наблюдал матрос; там двинулась рука, державшая револьвер.