Ах, как это прекрасно перебирать все клавиши на пианино! Неважно, с какого конца инструмента, это для музыкантов. У нас другое.. так медленно, медленно, слегка задерживаясь на их белых и черных тельцах, так нежно, аккуратно и ненавязчиво. И самое главное – это не думать ни о чем! Идти… идти… идти…
Вот и Мила снова шла, только куда не знала и была бы, как никогда рада тому, если бы ее серый мышиный хвост занес бы уже куда – нибудь, да поскорее. Мила очень интересная женщина. У нее стройные длинные ноги и изящная шея. А еще, для своего не среднего роста у нее очень маленький размер ноги. Да.. тридцать пятый. А с таким размером ноги порою очень трудно устоять на земле, все время надо положение удобное выбирать. Чем Мила и занималась в последнее время. Пока была маленькой, то все было в порядке, то есть все хорошо, а потом начала расти, а ступни нет, и все. И с каждым годом Миле приходилось сложнее взращивать себя в себе. Особенно дался трудно переходный период из девочки в девушку. Все эти вторичные половые признаки, фу! Мила до сих пор это вспоминать не любит, так как это для нее очень болезненная тема. Причем всегда, с годами не ушло, а вот как – то больше заострилось и приобрело более четкие контуры своего разочарования в том, что не случится больше пианино в ее жизни.
..Я люблю Женю! Он мой муж и отец наших двоих детей. Он хороший человек, заботливый супруг, верный товарищ, прекрасный любовник, надежный семьянин, – рассуждала Мила. – Но всегда, всегда малоинициативный! Никакой, черт возьми! Ведь фактически я его сама на себе женила! Фу! Как эти вторичные половые признаки почти! И без них нельзя и с ними не очень. А вот, Юра, это огонь! Очень самостоятельный, все может решить, всегда готов прийти на помощь. Очень инициативный и легкий на подъем молодой мужчина. Может, просто дело в молодом? – Не унималась в мыслях Мила. Иди… иди… иди…
Сегодня на душе у Милы глубокая осень, такая дождливая, тусклая и затяжная. А на дворе жаркая летняя пора и дышать практически нечем. А Миле и так дышать нечем, все как обожжено изнутри, больно. Даже при вдохе, когда грудь слегка поднимается, то впечатление, что камень сверху лежит и не убрать, как прирос. Мила вдруг очень сильно захотела мороженого, но не знала куда идти. Она сделала так, как делала обычно. Просто шла, а ее серенький мышиный хвостик заметал сразу следы за ней, как – будто показывая ее хозяйке, что все – назад пути нет.