На этот раз я никак его не поблагодарил и, под пристальными взглядами пузатого портакианца и его роботессы, вернулся к скамейке, на которой все еще восседала, любуясь купающимися детьми и проносящимися туда-сюда чуть дальше прыгунами, Эйтн.
– Зачем мы здесь? Теряем время и больше ничего.
Эйтн повернулась. Взгляд ее был пронзителен, как клинки бавкидиных ассасинов.
– Не говори, будто ничего почувствовал, – сказала она, поднимаясь.
Я недоуменно нахмурился. Не потому, что не понял, о чем она говорит. С этим-то как раз было все просто. Растеряться меня заставил тот факт, что госпожа Аверре опять разыграла карту недосказанности. Смущало лишь одно – внезапный приступ жжения всякий раз, как касался Теней. Что еще за ерунда?
– Эти четверо – те, кто нам нужен?
– Вероятно.
– И они знали о нашем визите?
– Очень может быть.
– Тогда какого?.. – Я провел ладонью по лицу, стараясь унять раздражение, которое готовилось выплеснуться через край. Столько всего хотелось высказать, но разум все-таки взял верх над эмоциями. Придав голосу умеренный тон, я спросил: – Почему ты сразу не сказала?
Эйтн как обычно и бровью не повела.
– Я должна была убедиться.
– А меня использовала как наживку?
– И весьма заманчивую, должен сказать. – Голос принадлежал Аппасориди, бесшумно подошедшему сзади.
Я медленно обернулся. На меня в ответ уставились четыре бластерных дула: по одному у старперов и столько же в манипуляторах их парящих лакеев.
– И, пожалуйста, без глупостей, господин лейр, – проворчал портакианец со своего места. – Эти блестящие полы столь драгоценной крови еще не видели. Не будем их баловать, идет?
С трудом представляя себя, как следует реагировать, я неопределенно пожал плечами. Это, по всей видимости, стариков устроило. Не переставая целиться мне в грудь, Аппасориди самым жизнерадостным тоном проговорил:
– Уважаемые гости, не желаете ли прогуляться?
Я уже со счету сбился, сколько раз, с тех пор как покинул Цитадель, меня брали на мушку. Когда-то это напрягало. Пугало даже. Но теперь? Утомляло, пожалуй. Притом настолько, что даже сама мысль о сопротивлении казалась глупой и бессмысленной. Я чувствовал, нам не причинили бы вреда, а потому почти с легким сердцем позволил проводить себя и Эйтн через небольшой скверик, разбитый прямо за беседкой, к очаровательному двухэтажному домику. Прижатый к многоэтажке намного солидней, он выглядел натуральным бедным родственником, хотя при этом каким-то непостижимым образом не позволял другим домам доминировать над собой, постоянно привлекая внимание. Неоновая вывеска над входом гласила, что это частная мастерская по починке лакеев «У Аппы».