В русском лагере всю ночь царила тишина. Все знали, что на карту поставлены не изобилие, а быть или не быть Москве и России. Вся армия готовилась стоять насмерть. В 8 часов утра фронт был поставлен без всех церемоний, наскоро. К нему подъехал в сюртуке и белой фуражке старый фельдмаршал. Участник боевых действий Д. В. Душенкевич описывает: «Он поздоровался тоном отеческим и ласково сказал: „Ребята, сегодня придется вам защищать землю родную; надо служить верою и правдою до последней капли крови; каждый полк будет употреблен в дело; вас будут сменять, как часовых, чрез каждые два часа; я надеюсь на вас, Бог нам да поможет! Отслужить молебен“. – „Рады стараться!“ – закричали с упованием и глубоко тронутые, и единодушное „Ура!“ сопровождало чтимого вождя и далее»52.
Солдаты и офицеры облачились в чистое белье, отказывались, вопреки обычаю, пить водку. Пронесли икону «покровительницы России» – Смоленской иконы Божьей Матери. За нею шел с обнаженной головой и со слезами на глазах Кутузов впереди всего русского штаба. «Сама собою, по влечению сердца, стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить до сытости своею кровью… – вспоминал очевидец Фёдор Глинка, будущий декабрист. – Когда кончилось молебстие, несколько голов поднялись к верху и послышалось: „орел парит!“ Главнокомандующий взглянул вверх, увидел плавающего в воздухе орла и тотчас обнажил свою седую голову. Ближайшие к нему закричали: ура! и этот крик повторился всем войском»53.
Бородинская битва началась в 6-м часу утра 26 августа с атаки французов против русского правого крыла. Ожесточение битвы росло с каждым часом. Солдаты обеих армий показывали образцы воинской доблести. Около 17 часов Наполеон прибыл на оставленную русскими Курганную высоту и оттуда обозрел русские позиции. Он увидел русские дивизии поредевшие, но не сломленные, готовые отражать новые атаки. «Успех дня достигнут, – заявил он в ответ на просьбы маршалов двинуть в бой нетронутую гвардию из 20 тыс. солдат, – но я должен заботиться об успехе всех кампании и для этого берегу мои резервы»54. «Не хочу разстроить мою гвардию. В трех тысячах верстах от Франции, не следует жертвовать последним резервом»55.
Постепенно бой затихал. Кутузов в эти вечерние часы выглядел удовлетворенным. Когда флигель-адъютант Л. А. Вольцоген, при