– Пищевой нет, но тебе, походу, и эта сойдёт, – ещё шире улыбнувшись, сказал он.
Парень окинул подростков лукавым взглядом и, натянув тонкие губы в беззубой ухмылке, подтвердил:
– Сойдёт. От души, – и, собираясь уже уходить, добавил, – так это… поднимайтесь к нам. Шкур-то у нас побольше, чем у вас, – хохотнул он и вышел.
Ребята переглянулись.
– Чё? Пойдем? – то ли спросил, то ли позвал Андропов. – Курнуть у него точно есть.
– А там ещё и тёлок обещали, – потирая руки, согласился Нигматулин.
Но Шаламов, допив своё пиво, отказался:
– Не, чую, зависнем мы там до утра, а у меня дела завтра.
– Какие у тебя дела? – снисходительно вытянул Вадим. – Делец! Иди хоть на женскую промежность посмотри, когда ещё удастся?
Сергей засмеялся, но Тимофей, не комментируя и не прощаясь, направился к выходу.
– Пятёрочник, – подытожил, раскладывая пожитки по карманам, Андропов.
Добравшись до пригородного посёлка глубоко за полночь, Шаламов шикнул на дворнягу, что собиралась уже залаять, аккуратно отпер скрипучую дверь и на цыпочках проник в сени. Дальше за легкой белой занавеской, спасавшей от мух, в полумраке просторной кухни сгорбленная фигура пристально вглядывалась в окно, выводившее в палисад. Тимофей вошёл внутрь.
– Бабуль, ты чего здесь? – шёпотом спросил он.
Пожилая женщина в одной ночнушке и босая повернулась к нему. Седые волосы были растрёпаны, подслеповатые глаза искали источник звука, от чего она неестественно вытягивала дряблую шею вперед.
– Кость, ты? – скрипучим голосом спросила старушка.
– Нет, бабуль, это я, Тимофей.
Он подскочил, что бы поддержать её под руку, видя, что она собирается шагнуть ему на встречу. Комната едва была освещена тусклым фонарным столбом с улицы.
– Ты чего не спишь?
Женщина оперлась дрожащей от тремора рукой, пристально посмотрев на внука, но взгляд её уходил как будто бы сквозь него. Вытянутое лицо было испещрено морщинами. Шаламов заметил, что стол был хаотично сервирован.
– Пойдем спать, – предложил он, – поздно уже.
– Нужно накрывать, – возразила старушка, потянувшись к ящику с посудой, – скоро Костя вернётся.
– Бабуль, – Тимофей остановил её, – дедушки уже второй десяток как нет.
Она выпучила на него заплывшие бельмами глаза.
– Как нет? А где ж он?
– Умер, – с видом произносящего очевидное ответил Шаламов, – пойдем спать.