После школы Сауина не торопилась домой. Она предпочитала бродить где-угодно: по центральным оживленным улицам, заглядываясь на все необычное, яркое, пробуждающее внутри что-то похожее на веселье, а также по заброшенным улочкам, с уныло разлитыми лужами в старых потрескавшихся полосах асфальта, вдоль которых теснились неухоженные некрасивые домики, в которых жили бедные люди. И там, и там ей было интересно.
В дорогом квартале она отвлекалась от безрадостных мыслей, потому что здесь хватало развлечений – один торговый центр чего стоил. В нем она могла слоняться по бутикам, играть в автоматы в детском парке, посещать кинозал и торчать сколько угодно на фуд-корте – для восьмилетнего ребенка она была на редкость платежеспособной. Матери было не до нее, но единственное, в чем она не обделяла дочь – это финансы. Их всегда было достаточно.
Мама пребывала в перманентной депрессии с того времени, как потеряла отца Сауины. Уже прошел год со дня его смерти, но вдова так и продолжала жить в своих переживаниях, обращая мало внимания на детей.
Младшую она с утра отводила в садик и до вечера та ее не беспокоила. Вообще, Адина всегда была необычайно спокойным и терпеливым ребенком. Если уж она и не могла ничего осознать четырехлетним умом, то интуитивно понимала, что капризы и требования внимания ей не добавят, только усугубят мамино нездоровое состояние. Так или иначе, крошка Адина, возвращаясь в конце дня домой из сада, большую часть вечера проводила наедине с собой, тихо играя в своей комнате, пока мама привычно грустила за стеной.
Единственный счастливый момент по вечерам был связан с приходом домой Сауины. Заслышав, как поворачивается ключ в входной двери, Адина выбегала встречать сестру, и они привычно бесшумно обнимались, на секунды замирая в просторном коридоре, в котором больше никого не было.
Остаток вечера девочки проводили вдвоем. Пока Сауина делала уроки, Адина, не издавая других звуков, кроме бормотания, которое понимали только ее куклы, играла с ними тут же, на ковре. Если детям хотелось есть, они шли на кухню, доставали из холодильника обед, приготовленный тетей Аней, приходящей по утрам домработницей, грели в микроволновке и ужинали.
Мама иногда выходила из своей комнаты. Незаметно проходила через бесконечный коридор, останавливалась на пороге и, глядя сквозь детей, задавала им одни и те же вопросы. Девочки быстро поняли, что маме безразлично, как они ответят на вопрос «как дела», поэтому обычно отвечали «все хорошо».