– Нечего мне сказать, Дерек.
– Ты сейчас серьёзно? Я заслуживаю знать, но спустя всё это время так и не имею ни малейшего понятия, за что ты так со мной и с нами.
– Ну так или иначе я ведь беременна, так чего ещё тебе надо?
– А та жизнь, что ты прервала… Она совсем ничего не стоит?
– Всё это для меня ничего не стоит, – где-то в глубине я ждал чего-то подобного, и меня ничего не должно выбивать из колеи, но эти слова… Они всё равно ударяют в солнечное сплетение, на какое-то время лишают возможности дышать и насыщать лёгкие кислородом, и я не знаю, я просто снимаю блокировку с дверей и, выдернув ключи из замка зажигания, швыряю их куда-то в сторону, и вылезаю из машины так, будто она вся пылает, горит и вот-вот взорвётся из-за полного бензобака.
– Дерек.
Оглянувшись на голос, я обнаруживаю, что Оливия с сумкой, наброшенную на правую руку около локтевого сгиба, уже стоит у бампера своей чертовой машины, и, совершенно не задающийся вопросом, как можно покинуть салон мощного и высокого внедорожника на не плоской подошве, будучи беременной, и при этом не свернуть себе шею ещё на стадии специальной подножки, я говорю лишь одно:
– А вот ты всегда знаешь, куда бить, – и ухожу прочь. Мой автомобиль сам себя от клиники не заберёт.
Глава 8
– Ты не звонила, а я не звал тебя в гости. И к тому же мне пора на арену, Оливия.
Все ключи и телефон уже в карманах спортивных штанов, и вообще я открыл дверь, чтобы выйти из дома и пройти к машине, но только я сделал это, как эта женщина, в этом момент уже находясь на моём крыльце, переступила порог, проникла в прихожую и потянулась в сумку за планшетом. Просто замечательно. Не телефон, так портативный компьютер. А сидеть в нём у себя дома не вариант?
– Ты что, всё ещё дуешься? – мы не виделись и никак не контактировали несколько дней, и я легко прожил бы без подобных разговоров ещё столько же и даже дольше, возможно, прямо до следующего визита к врачу, но я не дуюсь. Потому что дуются только ребятишки в детском садике, а мы уже давно вышли из того возраста. Я обескуражен, злюсь, негодую и пребываю в тихом, но всё-таки отчаянии, что к лучшему ничего не меняется, но никак не хожу с надутыми щеками.
– Нет, – не хочу начинать то, что всё равно ни к чему не приведёт. Я снова скажу ей первое, о чём думаю и не могу перестать, она опять ярко продемонстрирует своё безразличие к тому, что для меня было и по-прежнему является важным, а для неё представляет собой лишь проходящий эпизод, и спустя короткое время мы по новой упрёмся в тупик, где каждый останется при своём мнении.