Он подмигнул жене, и та, покраснев, захихикала, как молодая.
– Ну хорошо, допустим, вы старики. А как же он? – профессор повернулся к парню в шинели.
Тот опустил голову, сцепил на коленях руки.
– Стыдно ему, – ответил за парня дед Степан. – Оно и правильно, что стыдно. Хоть, может, и не своей волей – а все ж таки пришел чужую землю отымать. С теми был, кто беды тут много наделал. Да только, паря, одним стыдом твоим сыт не будешь. Умел дурное творить – умей и вину свою искупать. Работать, то бишь.
– Да, так вину искупить можно, – кивнула задумчиво Мерява. – Раз был ты с теми, кто людей убивал – приди теперь к этим людям, здешний род продолжи. Был с теми, кто разрушал – так теперь сам на этой земле поживи, потрудись для нее, пóтом своим напои и в нее же вернись, когда новый срок придет. Только уже не как чужак – как один из родителей. Не в стылую яму – в почтенную домовину. Тогда все былое очистится и новое народится.
Парень молчал. Только плечи его вздрагивали.
– Стыдно тебе, страшно тебе, понимаю, – звякнули подвески Мерявы. – Да я не тороплю. Времени у тебя много. Надумаешь если – ко мне приходи. Как ландыши зацветут – на этот ли год, на другой ли – так и приходи. Как найти меня – знаешь теперь.
Кукушка в чаще прокуковала три раза – и вдруг замолкла, будто осеклась.
Дед Степан кашлянул в кулак.
– А не пора ли нам, миряне, того… домой собираться? Котел-то пуст уже. И в кувшине ни капли, – он перевернул кувшин и хорошенько потряс. – Да и солнышко высоко – сейчас внуки проснутся, надо поляну им освободить.
Он кивнул в сторону – там между еловых стволов стояла бурая палатка-двускатка. Под навесом палатки лежало два больших рюкзака и две пары сапог-болотников, а на коньке ее весело прыгала синичка.
– Правда твоя, – кивнула Мерява. – Погостевали – пора и честь знать.
Она поднялась, вслед за ней встали и старики, и профессор с парнем в шинели. Мерява поклонилась в пояс спящей палатке:
– Спасибо вам, детушки, за хлеб, за соль, за угощение! Вы нас вспомнили – и мы вас не забудем. В лесу обороним, тропу укажем, через топь проведем. Грибов-ягод вам летом пошлем. А теперь прощевайте – у вас свой дом, у нас свой!
Старики по одному, по двое исчезали в ельнике. Одними из первых ушли Степан с Марьей – за ручку, как молодые. Профессор схватился было за ржавый велосипед – но Мерява махнула ему рукавом в змеиных браслетах, и он, не оглядываясь, похромал за ней вслед.