И на самом деле это лишь малая толика того, что мы повидали за эти годы, а не совершенно полный перечень. Но каким-то образом, невзирая на то, что, возможно, это стоило бы сделать, тем самым последовав примеру многих более опытных сослуживцев, кто таким способом предохраняет себя от внутреннего выгорания и знает, что говорит, я не ожесточился. Я не делаю преждевременных выводов относительно той или иной ситуации, не выстраиваю дистанцию между собой и чужими бедами и не вырабатываю в себе сугубо равнодушный подход.
– Я не наивен. Просто и равнять всех под одну гребёнку вряд ли правильно и допустимо.
– Ну как по мне, так здесь всё очевидно. Ты ведь знаешь, что это не самый благополучный район? Наверняка эти двое просто загуляли и бросили своего ребёнка на произвол судьбы. И это в то время как многие люди годами о нём мечтают, но по какой бы то ни было причине у них ничего не выходит. Но больше меня удивляет не это, а то, что кто-то удосужился набрать трубку и позвонить. Сейчас мало кому есть дело до другого человека и его проблем.
– Ну хватит, Гейб. Давай просто поднимемся наверх и во всём разберёмся. Благо, что мы уже приехали.
– Слушай, сходи-ка ты один. Знаю, это не по правилам, но…
– Что но?
– Я всё ещё не очень хорошо себя чувствую. Ну ты понимаешь.
– Пить надо меньше накануне дежурства.
– Сколько можно повторять? Я просто отравился дурацкими суши.
– А что же Эвелин?
– У неё были другие, да и вообще она едва к ним притронулась.
– Ладно, оставайся здесь. Но будь на связи. Я возьму рацию.
Я поднимаюсь на третий этаж, и поскольку я всё-таки не склонен отрицать, что мы живём в ту эпоху, когда каждый человек преимущественно зациклен лишь на себе и ничего вокруг не замечает, меня несколько поражает и обнадёживает скопление переговаривающихся и шушукающихся людей у одной из квартир с правой стороны. Оно доказывает, что доброта всё-таки по-прежнему в ходу, а ещё служит более чем красноречивым ориентиром относительно направления, в котором мне необходимо двигаться. Но мы, в конце концов, не в цирке, и здесь абсолютно не на что смотреть.
– Так, все, пожалуйста, расходимся. Это дело полиции. Прошу вас, возвращайтесь в свои квартиры. Мы со всем разберёмся.
Возмущаясь и споря, толпа, тем не менее, удивительно легко редеет и рассасывается, и, оставшись в одиночестве в опустевшем коридоре, я скорее неосознанно, чем в надежде на успех нажимаю на дверную ручку. Но дверь внезапно открывается, и моя рука инстинктивным движением, превосходно отточенным за годы службы, выхватывает пистолет из набедренной кобуры.