Я не выспался и всё утро дремал в карете или, по крайней мере, пытался задремать. Трясло ужасно. Меня то и дело выдёргивало из сна, когда мы подпрыгивали на кочках. Юная барышня с матушкой, ехавшие с нами от самого Златоборска, ещё и пищали, точно мыши, отчего у меня разболелась голова. Они, к счастью, скоро вышли где-то по дороге к Мирной.
Я остался наедине с пожилым господином с настолько белоснежной аккуратно подстриженной бородой, что едва удержался, чтобы не спросить о цирюльнике, к которому он ходит в такой глуши. Но, если подумать, бороды у меня нет, волосы кудрявые, поэтому я вполне могу потерпеть до возвращения в Новый Белград.
В общем, это было ничем не примечательное утро.
У меня трещала голова. Карета тряслась на ухабах. Грязь летела во все стороны, а осеннее, пронзительно холодное солнце резало глаза каждый раз, когда пытался посмотреть в окно. А я всё равно, стирая слёзы, то и дело выглядывал из-за выцветшей шторки и сквозь заляпанное, забрызганное, мутное стекло смотрел на золотисто-жёлтые, горевшие, точно солнце, осенние поля и мечтал скорее выбраться из дребезжавшей кареты, ступить ногами на твёрдую землю и вдохнуть полной грудью бодрящий ледяной воздух, звеневший первыми заморозками и хрустевший, словно лёд, под колёсами нашей кареты.
В какой-то момент подул ветер, поднял пыль с дороги и снег с замёрзшей воды в канавах, сорвал жёлтую листву с деревьев и унёс это всё в поля.
А там, среди золотой пурги из света, снега и рыжей, точно огонь, травы появилась
Она
Помню, как застыл с раскрытым ртом, не веря своим глазам. Мираж. Видение. Проклятие. Морок!
А в следующий миг нашу карету тряхнуло, и я ударился лбом о соседнюю лавку.
Всё перевернулось.
Merde
Merde
Это всё она, не иначе. Видит Создатель, в этом виновата она… Аберу-Окиа во плоти.
Не помню ничего. В глазах вспыхнул сноп искр. Кажется, я даже потерял сознание.
Пришёл в себя уже сидя на обочине дороги, прямо на траве, прислонённый спиной к берёзе. В нос мне тыкали нюхательные соли, а мой сосед с восхитительной бородой повторял с сильным лойтурским акцентом:
– Ви вь порьядке? Молодой чельовек, ви в порьядке?
Ответить не было сил. Я попытался отмахнуться от нюхательных солей, но лойтурец не отстал от меня, пока я не согласился посчитать, сколько у него пальцев на руке.