Хлоп. Взрыв жевательного пузыря во рту. Я почти дошел домой.
Последние несколько лет я жил как в забытьи, в каком-то полусне, возможно, тогда на фестивале туман проник мне в мозг и поселился там навеки. Как я сейчас преодолел этот пусть от залива до дома? Не помню. Вечно думаю о чем-то отстраненном, о каком-то минувшем прошлом человека, которым я будто никогда и не был. Воспоминания всегда казались мне обманчивыми; в них правды столько же, сколько в рассказе через третьи уста или в игре «сломанный телефончик», которая сама по себе является симулякром. Опять мой разум летит куда-то по непротоптанным тропкам. Столько воды утекло с тех пор, а я все стою на месте – словно каждый день я вспоминаю вчера, когда думал о прошлом и говорил «боже, как было хорошо», и говорю «боже, как было хорошо!» А на деле? Даже жарким летним днем, когда солнце сияет и небо не тронуто ни намеком на помутненность, я все жду на небе облака, а когда они наконец прилетают, впитываю их сквозь глаза – в самую глубь сознания, и все становится хорошо, как в тумане, и – не всерьез.
Тучи, от которых я убежал, подползли к окну, сквозь него смотрели на мою маленькую квартирку, наваливаясь на секла, готовые треснуть от натиска, и почти уселись на подоконник, и зарычали; я почувствовал себя в ужасной небезопасности и закрыл все шторы.
будет дождь.
будет гроза.
Затишье длилось будто бы вечность, в которую я, с закрытыми окнами и дверьми, даже кухонных шкафов, как и вся природа, замер, перестал двигаться и дышать, и просто сидел; березы и тополя, дворовые розы и акации, камни и ручейки остановились, притихли, напряженные предчувствием бури, «все сжалось, все напряглось, каждый мускул ручья», властной сломать их веточки и вырвать из земли корешки, прислушивались и, измученные ожиданием, ныли и подвывали, когда вдруг вспархивала с ветки какая-нибудь тревожная птица.
Иногда ноги несли меня вдоль стен, и я прохаживался, взвинченный, в предвкушении чего-то, затем застывал посреди комнаты (?) в оцепенении, и оказывался вне пространства, вырванный клок мироздания, так тихо было вокруг. И длилась, длилась, лилась эта безграничная тишина сквозь щели в стенах, сквозь неплотную кирпичную кладку, и я слышал, как у соседей кто-то молчит, и тоже почти не дышит, прислонившись щекой к бетонной стене. Туча нависала над домом, почти над землей, огромная и тяжелая, и готова была разверзнуться в любую секунду, но – в какую? Неизвестность