Фаолан повернулся и отдал честь, но движение вышло несколько скованным.
– Так точно.
3
Я лежала, уставившись в потолок покоев рядом с обителью королевы Неблагих. Мало мне неуютной близости к ней, так еще и парень, на которого я злилась, ощущая при этом острую необходимость его защищать, лежал рядом.
Он получил двадцать ударов плетью и все равно должен был оставаться начеку. Да, никаких Фаолану припарок от боли или чая из ивовой коры, но я хотя бы уговорила его устроиться на животе на кровати, а не сторожить, кривясь от боли, у двери.
Явная ошибка, если подумать.
Все мое тело пылало от ощущения близости. Напряжения. Я не знала, как от него избавиться – то ли откатиться, то ли сократить расстояние. Я выдохнула через нос, вытянув руки и ноги, прямая как палка.
– Спи давай, – пробормотал Фаолан.
– Не могу, – буркнула я.
Матрас прогнулся, и я оцепенела еще сильней. Лан что, придвинулся? Или отполз подальше? Сердце бешено заколотилось.
В тихом голосе Лана слышалась нотка мучительной боли.
– Это еще почему, ваше величество?
– Во-первых, перестань меня так называть. А во-вторых… – Я поискала, что бы ему наплести: – Здешние порядки просто варварство.
– По твоему очень предвзятому Благому мнению.
Я повернулась к Лану лицом, хотя в темноте могла разглядеть лишь его силуэт.
– А ты-то почему так не считаешь? С тобой обращаются как с чужаком.
Лан промолчал.
Он – внук героя Благих. Высокопоставленные Благие ненавидели его за это, и не спастись от такой участи даже здесь…
– Каково было попасть в этот двор?
Лан вздохнул.
– Мы оба знаем, что Благие склонны считать, что они превосходят всех прочих. А для тех, кого считают низшими, нет ничего приятнее, чем увидеть, как могущественные падут. – Фаолан потер голову.
Благие и правда страдали пороком гордости, тут сомневаться не приходилось. Однако…
– Ты никогда не считал себя выше кого бы то ни было.
– Может, и нет. Но я внук Луга, не слышала, что ли? – произнес Лан, и я услышала нотки глубинной горечи. – От меня ожидают многого, а я не оправдываю наследия деда.
Вряд ли на это вообще кто-то способен.
Я заелозила, устраиваясь поудобнее, – мне бы еще часок поваляться в той ванне, чтобы как следует отмокнуть и не изнывать от боли. Закинула руки за голову.
– Даже не подумала бы, что тебя это задевает. Ты вечно такой невозмутимый.