Лиля умерла в 42 года, оставив по себе тонны светлых воспоминаний, несовершеннолетнюю Лею десяти лет и квартиру с нераспечатанными коробками. Переезд длился года три – и Лиле всегда было совсем не до него. В малюсеньком кабинетике она принимала таких, как я. Внимательно выслушивала – подозреваю – достаточно одинаковые истории и подбирала подходящие случаю травы.
Аптечные травы она не уважала. Пользовалась – но только в крайнем случае. Обычно собирала их сама: в холщовые мешочки, в сильное время, то есть перед самым цветением. В сарафане и с песнями. Лиля верила в осмысленность мира. И учила этому меня. И я ей было уже почти поверила.
Дай мне писчих трав, – говорила я. – Не пишется? – это уже она, конечно. – Пишется. Но очень хорошо стирается.
Как я потом поняла, Лиля обладала редким даром доставать из людей ту самую историю. Единственно правдивую – из сотни достаточно правдивых, которые мы можем о себе рассказать. Вот я, например, могла на первый вопрос её обязательной анкеты («Что мне нужно знать о твоём детстве?») рассказать: Меня зовут Ежа. Я родилась треть века назад. Мои родители – это мама и бабушка. Не совсем стандартный набор, конечно. Но меня устраивает. В детстве я видела привидений. Пару раз чудом выжила. Была спокойным послушным ребёнком. В основном помню детство плохо».
Это, пожалуй, достаточно правдиво. Но я набрала в грудь побольше воздуха и зачем-то выпалила ей всё. Меня зовут Ежа. Я треть века назад победила контрацептивы. Это только звучит необычно. Так-то это не очень классная победа. Я заняла место маминой молодости и свободы. Испортила мамину грудь и жизнь. И каким-то невероятным образом я продолжаю всем мешать. Грете Тунберг, которая совершенно права. И тому миллиарду человек, по сравнению с которыми я – совсем не золотая. И животным, чей естественный ареал обитания так сильно сжался потому, что я заняла их место. Мне очень хотелось бы никому не мешать.
Мне очень хотелось бы никому не мешать. Я сказала это ещё раз, шёпотом, когда Лиля дошла до третьего вопроса своей анкеты из четырёх вопросов. Об анкете было известно, что – в случае честных ответов – ты расскажешь о себе почти всё. Почти всё. И излечение начнётся ещё до того, как ты примешь назначенную смесь трав. Потому что говорить – целительно. Кто б спорил.