А второе воспоминание – тошнота. Хорошее тоже было, но с каждым днём тошнило всё чаще и сильнее от запахов, от какой-то еды, от голода. Обратно я улетела на самолёте одна, а они также на машине приехали позже, ещё и привезли ту самую родственницу, которой запрещено было рассказывать о моей беременности, я не хотела этого (позже папа повесил на холодильник моё направление на анализы и всё рассказал ей), как и ехать с ней в одной машине. «У Саши экзамен, ей надо вернуться раньше, поэтому полетит вперёд, без нас».
Сейчас на фотографиях из той поездки мы кажемся мне беззаботными и очень счастливыми.
Февраль
Я посетила первое УЗИ, платное, в какой-то хорошей, по словам родителей, клинике. Это было очень правильное и приятное начало ведения беременности: узист молодой мужчина спросил предполагаемый срок и широко улыбнувшись сообщил, что уже можно смотреть ребёночка трансабдоминально и «ничего не придётся в меня погружать». Он очень внимательно всё посмотрел и принялся приветливо рассказывать и показывать на экране, что уже видно, что сейчас всё в порядке и соответствует сроку 6-7 недель, как я и сказала. Есть небольшой тонус матки, но это очень частая история, так что, при отсутствии других жалоб, переживать не о чем. Первый и последний раз я вышла от врача счастливая и с улыбкой.
В этот же день был приём у гинеколога. Мы решили, что я буду наблюдаться в Лобне, потому что это понятно, это по прописке, мама рядом и тоже здесь вела беременность, пусть жили мы в Москве, пусть придётся ездить на электричке и автобусе. Эту поликлинику видно из окна комнаты, где прошло моё детство. Врачом был мужчина, похожий на кощея бессмертного, у него наверняка никогда не было и не будет детей. Он не смотрел на меня, не улыбался, не был приветлив, говорил не открывая рта и норовил за что-нибудь меня отчитать с первой и до последней нашей встречи. Он сразу мне не понравился: тощий, сутулый, с длинным носом и выпуклыми глазами – неприятный, но законченный образ. Но какая разница, я же не развлекаться и радоваться к нему хожу. Зато медсестра – розовощёкая, пышущая жизнью, доброжелательная тётенька с фамилией Ломоносова, знак, я же в МГУ учусь. Правда, писала она безграмотно: «должность: стажор-иследователь».
Как оказалось, я очень мало знала о ведении беременности. Я не знала, например, что за беременными так пристально следят и ездить к врачу придётся каждые две недели. Чтобы в 8 утра уже сидеть в очереди на сдачу крови («кто последний?» – «я, но за мной мужчина в красной шапке, он пока отошёл, и ещё должна подойти молодая женщина с ребёнком, не знаю, где они» – «Так за вами ещё бабушка, пожилая такая женщина в очках была!» – «Какая женщина в очках? Это я женщина в очках. Не слушайте их, за мной будете, девушка»), ночевать приходилось у родителей в Лобне, вставать ранним тёмным зимним утром, мыться, писать в баночку, без завтрака, запивая тошноту водой, ехать в поликлинику (папа завозил меня туда на машине по дороге на работу). Потом я обычно возвращалась в «квартиру» (родители несколько лет назад переехали жить в дом в километре от «квартиры», места, где я выросла, той самой, с видом на поликлинику), съедала горячие (уже холодные) бутерброды, которые мама сделала для меня, ложилась спать, просыпалась к приёму у кощея, снова сидела в очереди («девочка, здесь принимает гинеколог, педиатр дальше по коридору»), в кабинете раздевалась и обследовалась на ненавистном кресле, вслушивалась в невнятное бормотание врача – всё вместе ужасная пытка. Но никто не говорил, что будет легко.