Капля сорвалась, исчезнув внизу.
– Должна же быть какая-то цель? Какой-то смысл?
Они встали на перекрестке, напротив шавермы с кебабом. Продавец слюнявил пальцы, пересчитывая деньги.
– Сэр, – спросил Грег, и его глаза пересеклись со взглядом водителя в зеркале заднего вида, – вы не знаете, в чем смысл? Сон случайно не видите? Пустыня, колодец, молния и все такое. Нет? Ну извините. Что? – сказал он уставившемуся на него Олли. – Статистику никто не отменял. Каждый тысячный.
Водитель взял правее, пытаясь втиснуться в освободившуюся нишу на правой полосе.
На 45-й машина свернула.
– Здесь. – Олли махнул рукой. – Остановите, мы выйдем.
Тротуар. Здание из красного кирпича устало поднималось в небо десятью этажами. Бутылки на стойке бара в фойе смотрели на них сквозь арку окна, тускло поблескивая в золотом свете абажуров.
– Иди за мной, – он раскрыл зонт. – И ради бога, Грег, ничего не говори.
Мимо входа в гостиницу они прошли не останавливаясь. На углу здания Олли резко встал, и Грег чуть не врезался ему в спину.
– Ну и? Куда дальше?
Олли оглянулся, подошел к серой пожарной двери, сливавшейся с торцом здания, и постучал.
– Да? – донеслось изнутри в тот же миг, словно там только и ждали этого звука.
Олли еще раз оглянулся по сторонам. Грег тоже оглянулся. Небольшой закуток между домами. В верхнем углу, над дверью, краснела точка камеры.
– Тофино, – произнес Олли шепотом.
Повисла тишина.
– Извините, не могу вас впустить.
– Что? Вы знаете, кто я?
– Да, сэр. Но вашего компаньона нет в списке.
– Это мой плюс один.
Некоторое время было тихо, и лишь красная точка камеры мерцала в полумраке. За дверью послышалась какая-то возня, чуть погодя все снова стихло. Вдруг лязгнул замок.
– Ну вот! – повеселел Олли. – Так-то лучше!
По ту сторону было пусто. Лишь узкая лестница вела в подвал.
– Первый слайд, пожалуйста.
На экран вышла полосатая собака.
– Перед вами, – снова проскрипел из темноты прокуренный женский голос, искаженный микрофоном, – тасманийский волк. Он же тасманийский тигр. Не выдержал конкуренции. Вымер. Увы.
Волк, казалось, с упреком взирал на тени, прижавшиеся к сцене, сгрудившиеся под низким подвальным потолком. Лиц не было, и лишь блестели глаза в мерцающей синеве проектора. Грег дышал ртом – спертый воздух отдавал шампанским и безумной смесью десятидолларового одеколона и утонченных духов. Сотни, вокруг стояли сотни людей.