. Если, с одной стороны, идеалом Петра был один общий для всех порядок, то с другой стороны – не отвергается и значение местных привилегий, в точном соответствии с которыми должно было устроено управление. Это была уже уступка действительности. Разумеется, нельзя думать, что единственным мотивом этих уступок было уважение к человеческим правам подданных; но все же они вносили некоторый корректив в атмосферу общей придавленности и отчасти могут быть сопоставлены с указами, в которых Пётр считается с подданными, как с человеком.
Особое место в законодательстве Петра занимает Устав о наследии престола от 5 февраля 1722 г., и связанная с ним ученая мотивировка, «Правда воли монаршей», составленная по указаниям Преобразователя Феофаном Прокоповичем, когда-то примеченного царем в Киеве по его хвалебной речи в честь Полтавской победы, выписанного в Великороссию и вознесенную на псковскую архиепископию. Устав представляет ту особенность, что он был вызван не войной, не назревшими потребностями эпохи, а обстоятельствами семейной жизни, и даже, сказать точнее, заботой о последующей судьбе реформ.
Следуя уже однажды высказанной мысли: «Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный»20 – Пётр своим именным отменяет не только право первородства, но и право кровного наследования престола, подобно тому, как по указу о единонаследии родители могли передать недвижимое имущество достойному наследнику, «хотя и меньшему, мимо больших, признавая удобнаго, который бы не расточал наследства»21. Этим самым Пётр уравнивает права родного внука, Петра Алексеевича, – единственного наследника по мужской линии – с любым человеком, «дабы сие было всегда в воле Правительствующего Государя, кому Оный хочет, тому и определит наследство»22. Написанная по этому поводу «Правда воли монаршей» была проникнута общей идеей оправдания деятельности Петра, как обновителя России, что, однако не встретило сочувствия у современников; за 4 года не разошлось и 600 ее экземпляров; а вскоре значительно падает и авторитет Феофана Прокоповича, сблизившегося с Бироном и нашедшего в Тайной канцелярии опору против своих политических и литературных врагов.
Наряду со всеми преобразованиями Пётр не мог упустить из вида наиболее важную сферу жизнедеятельности человека, а именно, непосредственно, веру и церковную организацию, так как состояние и того и другого не могло не вызывать желание к изменению. «Что тя приведе в чин священнический? Тоже, дабы спасти себе и инех? Никакоже, но чтобы прекормити жену, и дети и домашния… Поискал Иисуса не для Иисуса, а для хлеба куса»