Виолетта Николаевна, мама Светы, встретила их на пороге своего дома – старенького, но аккуратного одноэтажного строения с тенистой верандой и ухоженным садом. Сначала она кинулась к внучке, обняла её мягкими руками, прижала к пышной груди и, разохавшись от нахлынувших чувств, расплакалась.
Света отпустила ручку чемодана, поправила впившиеся в плечи лямки тяжёлого рюкзака и замерла в нерешительности. Она не видела маму такой уже много лет. Виолетта Николаевна поправилась, похорошела, как будто помолодела. Морщины на загорелом лице разгладились, кожа лоснилась от выступивших капелек пота. Глаза – голубые, чудесные, как у Светы, – снова блестели жизнью. Как будто не было ничего: ни смерти любимого мужа, ни потери ребёнка, ни разрыва с дочерью.
«Это хорошо. Возможно, я не зря приехала, и именно сейчас мы сможем что-то исправить», – подумала Света.
– Ну проходите же! Давай сюда поклажу! – Мать немедленно бросилась помогать, не забыв обнять дочь.
Объятия вышли крепкими и искренними. Сквозь запахи новых духов и незнакомого стирального порошка она уловила тот самый запах из детства: мамин, сладкий, мягкий, родной. Света проглотила слёзы и шагнула за порог.
Этот дом они выбирали и покупали вместе с Максом: через Интернет, по фотографиям. Успели вовремя, потому что очень скоро в Краснодарский край устремился поток туристов и переселенцев, а цены взлетели в несколько раз. Судя по всему, мама многое здесь изменила: покрасила стены в зелёный цвет, на увитой виноградом террасе поставила большой круглый стол, во всех комнатах постелила цветастые коврики, обновила мебель. После двухкомнатной хрущёвки, в которой Света провела детство, здесь казалось просторно, уютно, непривычно. Даже мама в каких-то ярких шароварах, кожаных сандалиях и с широкой улыбкой на лице в этих декорациях казалась экзотическим цветком, райской птичкой, спорхнувшей с пальмы на орхидею.
Пахло мясными пирогами, свежими огурцами, только что порезанными лимонами, сладким фруктовым вином. Вот было бы чудо, если бы в эту минуту из дальней комнаты вышел отец. Она помнила о нём меньше, чем хотела бы: высокий рост, крепкие руки, чёрные усы, фланелевая рубашка, запах табака. Отец иногда брал её к себе на работу, в трамвайное депо, где работал механиком, показывал жуткие неподъёмные инструменты, рычаги, колёса, сажал в кабину вагона, а Света вдыхала запахи металла, машинного масла, пластика и не могла поверить, что другим детям нельзя здесь находиться, а ей, особенной, любимой дочке, можно.