Сзади послышался конский топот, это был глава городского гарнизона Гладила. Проспав пожар княжеских хором, тысяцкий хотел оправдаться важными сообщениями.
– За ночь из оружейницы третьей хоругви украли все наконечники для стрел… – начал воевода и чуть замялся.
– Ну! – потребовал князь.
– Найдена еще одна разделанная корова без шкуры с клеймом.
Шкура с клеймом указывала на принадлежность коровы той или иной хоругви.
– Хорошо, скажи Корнею заниматься этим, – спокойно распорядился Рыбья Кровь и продолжил свой путь.
Новые происшествия при всей их малозначимости подействовали на него еще сильнее, чем ночное покушение. Ничего подобного не могло случиться еще три месяца назад, когда войско, распрощавшись с ромейскими и хазарскими полками, принялось в горлышке Петли устраиваться на зимовку. Все полны были воодушевления, с утра до ночи возводя дома, бани, крепостной вал, конюшни, хлевы, юрты с утепленными палатками. Но едва разобрались с зимним жильем, всех как переклинило. Три четверти ратников разом превратились в никчемных бездельников, в голос провозглашая: мы воины, а не дворовые услужники, – и соглашались лишь на охоту, рыбалку, самое большое – на заготовку сена и дров. Расчет князя, что свободные от службы два дня из трех ратники непременно захотят заняться каким-либо ремеслом, с треском провалился. Подвели и воеводы, тоже отказываясь занимать земельные угодья и превращать их в свою родовую вотчину. Ну что ж, не хотите вы, сделаю все сам, решил Дарник и принялся заводить княжеские мастерские. Вот только какой прок в этих мастерских, если от них пока один расход. С огромным размахом ткалось сукно, валялся войлок, шились полушубки и теплые сапоги, сколачивались топчаны, столы, лари и лавки, обжигалась глиняная посуда. Но все бесплатно уходило на текущие нужды, мол, ты, князь, привел нас сюда в летней одежде и без теплых одеял, ты и должен обеспечить, чтобы все это у нас было. Рыбья Кровь соглашался и с этим, однако его покладистость оборачивалась ему боком – в тесных переполненных жилищах все чаще толковали о том, что князь уже не князь, а Главный рабовладелец, который хочет три тысячи ратников и триста их жен и наложниц превратить в своих послушных и бесправных невольников. А, убедив себя в этом, уже один шаг был к тому, чтобы начать воровать и портить все «княжеское».