– С вами многие не согласятся, – Тепьюк вновь улыбнулся нижними зубами. – Но вы опять правы. Были бы правы, точнее. Вы слышали о недавних нападениях? Дома были разграблены, хозяева – жестоко убиты…
Дэйдэт аккуратно притянул к себе одеревенелую плеть и сорвал несколько ягод.
– Такое случается редко, – косточки захрустели у него во рту. – Ворьё не охотится на спящих. Думаю, простые грабители.
– Вот и я так подумал. Но вчерашним вечером до меня дошли вести ещё об одном разорённом гнезде, – Ренсен замолчал столь уверенно, словно все последующие объяснения не требовались. – Я удивлён, что вы до сих пор не знаете. Кому как не вам знать, что происходит с вашими родственниками?
– Тётушка?..
Дэйдэт Шлейгенс надолго отправил взгляд в темноту.
– Пепелище ещё долго не остынет, но огонь унялся, – Ренсен развёл руками. – Если вы вдруг захотите наведаться туда.
Предугадав долгую тишину, Тепьюк прикрыл глаза, ожидание его не смущало. Дэйдэт, и впрямь, какое-то время прохаживался среди винограда по выложенной плиткой дорожке, постукивая туфлями. Наконец, он остановился и спрятал ладони в маленьких кармашках жилета.
– Никто в здравом уме не выпустит из виду… влияние моей тётки. Напасть на её дом – чистой воды безумие.
– Дом, – Ренсен состроил снисходительную мину. – Рабочее пристанище, одно из многих. Подозреваю, что ни вам, ни мне, ни кому-либо другому не известно, где находится её подлинный приют. Но да, жест – более чем вопиющий.
– Я сомневаюсь, что Ворьё стало бы выслушивать чьи-то приказы. Если это и их рук дело… Как заставить умалишённого делать то, что подвластно рассудку? – Дэйдэт похолодел от собственных слов и ещё более удручающих мыслей. – Если кто-то нашёл способ управлять ими… Пепел – лишь вопрос времени.
Ренсен не улыбнулся, но улыбка подразумевалась.
– Теперь и вы говорите, как менестрель.
Рухнувшие обугленные своды тлели в груде пепла. От них всё ещё исходил приличный жар, не позволяющий подойти вплотную. А Дэйдэт и не хотел подходить. Ничего любопытного в пепелище тёткиного дома он не находил – её там не было. Его привлекала иная картина.
На толстом суку близрастущей липы – с одного бока редкая листва истлела от пламени пожара – покачивался повешенный. Внешностью при жизни он обладал неприметной, и всё-таки наряд говорил о нём достаточно красноречиво: двуцветные брюки с зелёной и коричневой штаниной носили все, кто служил Дэйде Шлейгенс. Племянник не упускал случая высмеять тётушкины причуды, хотя сейчас он не улыбнулся.