Раз ей стало настолько плохо, что невозможно было оставаться в спальне. Она набросила халат и вышла. Заметив, что в гостиной горит свет, она пошла на него – и нашла Альберта, но он не оглянулся на нее, как обычно. Ей стало не по себе.
– Вы спите?..
– Нет.
Нужно было говорить или уйти. Она же стояла, не в силах шевельнуться.
– Есть у тебя платок?
– Платок?..
По спине побежали мурашки.
– Я, я… посмотрю в тумбочке.
В тумбочке нашелся ее, клетчатый, в фиалковых духах. Она поколебалась, но затем возвратилась и, встав за спиной Альберта, сказала:
– Я нашла платок.
– Спасибо.
Она снова колебалась. Не поворачиваясь, Альберт протянул ей руку. В отупении она смотрела на его раскрытую ладонь.
– Платок, Кете. Пожалуйста.
– А-а-а…
Рука с платком окаменела. Не понимая, что с ней, Альберт повернул к ней голову – и она невольно отступила; необычность этого было сильнее ее памяти. Она заметила, что он тоже испугался – он боялся отторжения в ее глазах. Рука ее была слаба, и, быстро наклонившись, Альберт сумел схватить ее кулак с платком. Катя опустила голову.
– Кете…
– Простите. Я забыла, как это бывает.
С тихим вздохом он приложил платок к глазам.
– У тебя голова… кружится?
– Спокойной ночи, Кете.
Но она застыла. Он опустил платок и решительно его скомкал.
– Верни… мне его, – еле слышно прошептала она. – Его нужно постирать.
– Я его сам постираю. Не беспокойся из-за этого.
– Нет, я его постираю, я! – выпалила она с внезапной яростью. – И мне не жалко платка, я только постираю его, ясно?
С усталым выражением Альберт бросил ей платок. Она справилась с желанием: разозлиться, бить его руками, кричать, обвинять в том, что приехал и испортил ей жизнь. Она выскочила в ванную, включила кран на полную и бросила в раковину скомканную ткань. Из платка светло-розовым потекла кровь. И как может быть, что у Альберта больные глаза и из них может вытекать столько крови?
1940
– А, это вы?.. Вы приехали.
Меланхолично Софи склонила голову. Мария уставилась на ее темные, лишь слегка покрытые шляпой, прилизанные волосы. Боже мой, какая же идиотка!
– Ну, что вы стоите… пожалуйста.
Не показывая глаз, Софи вошла. Мария нервно растирала руки, не зная, совершенно не зная, что сказать и делать. В гостиной Аппель говорил по телефону: «Сожалею, но вам лучше приехать, конечно, вам нужно приехать… конечно, это срочно, как вы можете сомневаться? Я вам, в конце концов, приказываю приехать!» (боже мой, какой невыносимо-спокойный голос у Альриха!). Несколько раз она вытерла нос, хотя он был сухим, и глаза тоже вытерла, которые тоже были сухими. И ей захотелось убить Софи, которая стояла, не шевелясь, в прихожей, словно намеревалась в ней поселиться.