Аконитовые грёзы - страница 5
У всякой магии есть цена, у всего в Нигде есть цена, но последнее, что имело в Пустоте ценность, были деньги. Играли на всё: на души, имена, оружие, артефакты, эликсиры, тела и воспоминания; прошлое и будущее, кровь и части тела. Грани между светом и тьмой сливались в смелой игре.
Мифические существа ловко перебрасывали причудливые артефакты с древними символами. Вихрем плыли перевернутые миры и загадочные рассказы, все сгущаясь в хаотичной, но прекрасной гармонии. Духи далеких эпох овладевали этим местом, и все дышало здесь магией и завораживающей энергией. Безумной. Беспорядочной. Сумбурной. Истории грешников разливались в забытом мире, отражаясь в тусклых глазах, потерянных глубоко за порогами реальности. Байки познавших прелесть жизни пленили свободой и могуществом. В Заведении свершались искупления и наказания, абсолютные поражения и разрушительные победы. Стирались различия между праведниками и грешникам, рожденными в Межмирье или пришедшими из людского мира; нежитью и людьми, монстрами и архаичными сущностями, появившимися по воле Проведения или созданными человеческим воображением.
Улыбчивые подносильщицы в полупрозрачных шлейфовых платьях любезничали с гостями и разносили напитки – девичьи глаза угадывали множество секретов, спрятанных в сердцах посетителей, и нифмы эти могли раскрыть каждое желание попавшего в Заведение странника, прочитать его и исполнить.
Моя смена практически завершилась – многие часы (или дни?) провела на ногах, любезничая с посетителями и вынуждая их отдаться хаотичной силе Заведения. Но я знала: мои услуги вновь купили, и не смогу отправиться на покой, пока не выполню желания последнего клиента. Быстрее бы освободиться; поскорее вернуться к себе, рухнуть на кровать и забыться во сне, чтобы после пробуждения вновь бежать в залы – утомление кажется несущественным, когда знаешь, во имя чего работаешь.
Покупайте пищу, лейте напитки, целуйте до исступления, играйте – продавайте всех себя без остатка, отдавайте энергию хозяину места! И будто целая вечность состояла из этой игры в соблазнителя и обреченного. Порой забывалось, что для меня существовало что-то помимо Нигде, что была жизнь до Межмирья. Что была Франция и лавандовые поля, что было солнце и звездные ночи. Существовали превратности погоды, политические игрища королей и баронов, войны и мода. Молитвы уходили в неизвестность, и вера людей проходила вполне земные испытания. Запах соленого моря, крики чаек в предрассветный час… И чувства были. Внутри бурлила человеческая жизнь, страхи и желания.