В седьмом классе Ивка влюбилась в мальчишку-одноклассника. Ее существование неожиданно наполнилось красками и необычайными ощущениями, вдохновляющими любить все вокруг. Она даже стала ласковей к своим младшим сестрам, сшила для их кукол красивые платья из старой одежды. Ей хотелось всегда петь, и она пела, хотелось изрисовать все вокруг красивыми образами, которые ежесекундно проносились в ее голове – и она рисовала и рисовала, очень точно изображая людей, в том числе себя и его, того, кто подарил ей радугу жизни.
Мать не сразу поняла в чем дело, когда Ивка, окрыленная, приехала на выходной и стала с удовольствием помогать по дому, с готовкой, с сестрами и все время спрашивала можно ли ей уже закончить учебу и пойти на работу, например.
– Я хочу тебе помогать, буду работать и приносить деньги в дом.
– Кем ты пойдешь работать, не закончив школу?
– Ну не знаю, а куда меня возьмут?
Мать посмотрела на дочь, с удивлением отметив, как рано сформировалась ее женская плоть – полная грудь, округлые бедра, все свидетельствовало о неуместной зрелости Ивки, как еще одной взрослой женщины в семье – когда успела только, и мать с досады ляпнула:
– Только если проституткой пойдешь….
– А кто это – проститутка?
Мать рефлекторно закрыла рот Ивке шлепком по губам и грозно прошептала:
– Вот только попробуй, тварь!
Оторопевшая Ивка, ничего не понимая, скуксилась, но, сдержав слезы, продолжила чистить уже ненавистную ей картошку для жарки.
Колючая обида на мать не проходила в то воскресенье, и Ивка не могла дождаться отъезда в интернат, где ее ждал симпатичный влюбленный мальчишка. Только с ним Ивка могла громко смеяться, кружиться, держась за руки, они бегали в летний кинотеатр, что в конце парка рядом с интернатом и подглядывали «взрослые ночные фильмы», после обеда вместе вели «самушку» у малышей, дежурили на главном посту и в столовой, брались за любые поручения –лишь бы вместе. Это было счастливое время за все семь лет, проведенных в интернате.