– Жива. – выдохнул он.
Конечно, жива! Вот придумал-то.
– Ноги болят. – шепнула я, удар ребрами выбил весь воздух.
– Ты содрала кожу в нескольких местах, кровоточит. Паш, достань бутылку воды!
– Убери от неё руки, мудила, – Виталик поднял скутер, поставил на подножку и подошел.
– Виталя, отвали от него! – возразила я. – Ты нас чуть не убил, идиот! Какого черта ты выпендриваться решил?! Бери скутер и иди играй в свои деревенские гонки без меня!
Карие, как древесная кора, глаза блеснули по-новому. Никогда ещё я не видела в них столько злобы, но и сожаление проскользнуло.
– Давай я отвезу тебя домой? – уже мягче спросил он.
Паша вручил Дане бутылку, и тот вылил мне на ноги все содержимое. Я извивалась и шипела, как демон при виде креста. Даня поставил меня на ноги, но крепко поддерживал за локти. Наши животы соприкоснулись, и я покрылась мурашками, позабыв о боли. Запрокинула голову, чтобы посмотреть на него – а он в это время мягко улыбался. И в груди так защемило, словно откололся кусочек льда, корки, которая годами нарастала, замораживая мое сердце.
– Попробуй сделать шаг.
– Агата, давай отвезу тебя? – снова спросил Виталя.
– Нет уж. Езжай один. – зло ответила я, и уже через пару секунду скутер рванул с места.
– Агата, давай Дима тебя довезет, а? – предложила Настя. – У кого-нибудь есть вата?
– Сейчас нарву подорожник, подожди. – вызвалась, по-моему, Соня. – Сейчас прилеплю.
Я снова зашипела, когда прохладные листья коснулись ран.
– А-а-а-а… – недовольно взяла ноты я.
– Теперь сделай шаг. – Повторил Даня.
В принципе, шагала я отлично, чуть прихрамывала на левую ногу, но это оттого, что рана на коленке неприятно расходилась. Быстро заживет.
– Все хорошо, дойду. Спасибо большое.
– Дойдешь? Никуда ты не пойдешь. До деревни несколько километров. – Даня упер руки в бока, нависая надо мной.
А вот такой тон мне не понравился.
Даня
16 июля 2030 года, Пасека, в ту же минуту
Вот это взгляд.
Дикий, необузданный, властный. А если смотреть долго, как это делал я прямо сейчас, со стороны выглядя полудурком, то в её глазах, цвета грозовых туч, можно было увидеть боль, нежность и холод.
– Оглох, что ли? – продолжила Агата. – Говорю, сама дойду. И не командуй тут!
– Нет, не дойдешь.
Её бледно-розовые губы сжались, что-то пробормотав под нос, Агата развернулась и зашагала по дороге. Вся её мокрая одежда покрылась грязью и пылью, по щиколотке стекала тонкая струйка крови. Приклеенные листья подорожника дополняли образ.