– Очень опасно, – повторил он, – относись к этому серьезно. Моего имени никто не должен знать.
Потом он подумал немного и добавил:
– Иначе я тут же умру.
Обоим было очевидно, что это ложь, но Мария торжественно кивнула.
Зима в Кристиании бывала настолько прекрасной, что сказка про Щелкунчика не желала даже с ней тягаться. Она сверкала своими блестящими красками в отсветах снежинок и сосулек. Белый цвет, самый чистый, встречаясь с редкими солнечными лучами, отбрасывает все оттенки радуги в разные стороны, и их осколки летят в глаза и ослепляют на секунду. Снежные горы простираются так далеко, как можно только себе представить, и деревья одеты в огромные круглые шапки, а холмы идеально гладкие, пушистые, и скатываться с них по хрустящему шелковистому снегу в долины одно удовольствие.
Но в Кристиании давно уже не было зимы, а стоял все тот же Апрель, и жители только вспоминали зиму, воскрешая ее в своем сознании, пытались оживить в воображении колкость снежных зайчиков и запах свежести; но даже если они думали о зиме все одновременно, это нисколько не помогало – только туман немного поднимался над землей.
* * *
Кухулинн, которому суждено было стать самым уставшим человеком на всей земле, вышел из бара и передернул плечами, поправляя куртку. Он увидел странную компанию у дверей бара; они, казалось, не решались зайти и топтались снаружи, но на самом деле они стеснялись друг друга. Прямо у обочины дороги, где скучала одинокая деревянная табуретка и докуда еще доносились голоса из бара, стояли: две девушки – одна рыжая, другая шатенка, аккуратно причесанный юноша с кудрявой челкой и в щегольском вельветовом пиджаке и мужчина в одеяниях мага. На последнем были цветастая накидка и шляпа с волчьими ушами, и он смотрел прямо на Кухулинна.
– Наконец! – он всплеснул руками. Три пары глаз уставились на новоприбывшего. – Мы тебя уже заждались.
Кукольник посмотрел на запястье, где у всех обычных людей прячутся под рукавом часы. Но у него ничего там не было, и он притворился, что смотрит на время, хотя ни черта не понимал в самой концепции времени; только знал, что его осталось критически мало.
– Впрочем, вполне вовремя. Молодец.
Рыжая тут же ткнула в него пальцем:
– Это ж Кухулинн.
Остальные похмыкали, и Кухулинн на всякий случай осмотрелся краем глаза, к собственному разочарованию, убеждаясь, что разговаривают с ним и о нем.