Завершал панихиду президент РАRАDОХЕS.
– Лир унес с собой так много всего, что я едва успел подготовиться к этой речи, – с трудом сдерживая волнение, начал Моул-старший. – Но теперь, вдруг, я понял: ничего не надо говорить. И Лир бы сказал, мол, чего лясы точить. Ну, умер и умер. Продолжаем работать по плану. И в этом – весь этот прекрасный человек! Я могу только добавить: Лир верил в Любовь и жил ради неё. И то, что он так неожиданно и рано ушёл, говорит о том, что … , – Моул вдруг как-то всхлипнул. – Это говорит о том, что…
Присутствие замерло. Моул-старший так и не смог продолжить. Подавленный, он покинул сцену. Люблю тебя напарник! Спасибо!
Присутствующие потихоньку разговаривали. Все сидели будто у себя дома и о чем-то спокойно беседовали. Мне это понравилось.
Прошло около часа, прежде чем все разошлись. Все комментарии о моей смерти в UGW были запрещены.
Спустя год, в столице Ааи, напротив дворца, в котором теперь жили Дин, Аир, Каис, Бэл и Лан был установлен мой десятиметровый памятник: я в костюме астронавта стою, держа в руках планшет, и мой взор обращен к звёздам.
Хотите узнать всю историю сначала? Я расскажу.
Глава вторая. Старт 3300 года. Прощание
– Почему ты выбрал 6529? – спросила Дин.
– Так хотели родители, – сказал я.
Я печалился и был молчалив. Именно с Дин я понял, насколько это может быть приятно. И теперь не хотел лететь. Без неё.
Наша близость возникла незадолго до моего отправления на мою планету, где мне предстояло создать свой мир.
Дин теоретически должна была отправиться на планету 3498, где превалировалo ее поколение. Там ей предстояло образовать семью и прожить остальную жизнь.
Дин улыбнулась. Мы стояли у выхода на крышу распределительного центра. Солнце было ослепительным.
Она коснулась меня. Я шутливо увернулся. Дин схватила меня за плечо. Я пробовал отклониться, но, не удержавшись, уткнулся ей в грудь. Она обняла меня. Мы засмеялись.
– Жаль, что мы больше не увидимся.
– Мне тоже.
– Я люблю тебя. Я не смогу без тебя.
– Прекрати. Будь сильной. Увидимся утром. Я должен дефрагментировать память перед полетом.
– Но одна мысль о том, что завтра ты уйдешь навсегда – невыносима.
– Ничего не поделаешь. Мы обязаны поступить так. Чертов Совет.
– Но ты бы мог полететь со мной.
– Программа принята очень давно. Я же не знал, что встречу тебя.